Эмметт заплакал и вытер нос салфеткой. Он сидел, прижав ладони к глазам, подбородок его дрожал.
– Я чем-то тебя расстроила? – спросила она.
Клиент легко плачет, он мягкосердечный. Манера поведения изменчива.
Задавала слишком много вопросов? Или он вспомнил о письмах, о тех женщинах? Или о родителях, о письме, которое им написал? Чувство вины? Раскаяние? Могло быть что угодно. По пути в магазин она опять спросила, не хочет ли он перехватить письмо, а он, пожав плечами, сказал, что, наверное, нет. Переубедить его ей не удалось. Бедные родители. Получив письмо, они решат, что ничего сделать больше нельзя. Она с ужасом представляла себе бесконечное ощущение обреченности. А он здесь, перед ней, вполне себе живой и в безопасности.
Талли была эмпат. Прикрыв глаза и вытянув руки, она, как по Брайлю, читала в душах клиентов. У нее был к этому дар, и на нем она построила всю свою карьеру! И сейчас между ней и Эмметтом уже существовала душевная связь, и возникла она моментально. Он легко плакал, но, к ее удивлению, не нуждался в эмоциональной поддержке, как многие ее клиенты. Как те, кто настойчиво требовал постоянных увещеваний и с кем надо было нянчиться. Частично Эмметт казался решительно погруженным в депрессию, уступившим ей, но вместе с тем иногда он демонстрировал явную бодрость духа и ребячливость – это вселяло в нее веру: здесь было с чем работать.
Официант принес напитки и соус. Эмметт сразу опрокинул свою порцию бурбона, запив его двумя огромными глотками светлого пива. И, сама не зная почему, Талли, решив не отставать, последовала его примеру. Едва официант успел подойти к соседнему столику, как Эмметт жестом попросил его принести еще два бурбона.
– В твоих словах ничего такого не было. Я в порядке, – сказал Эмметт. Он макнул свой гамбургер в специальный соус и откусил. Заверив Талли, что соус очень вкусный, он вернулся к пиву.
– Э-э. Тебе… нам не следует слишком много пить. От этого всегда неприятности, – предупредила Талли. Она бы ни за что не пошла обедать с клиентом и не позволила бы клиенту провести ночь в своем доме. И, разумеется, пить с клиентом она бы тоже не стала. Даже думать об этом было абсурдно. Такое поведение было бы непрофессиональным и граничило бы с неэтичным! Она всегда держала свою жизнь в строжайших рамках, но на самом деле… что ей это принесло в отношениях? В итоге не чувствует ли она себя одинокой? Другие, как казалось, правила не соблюдали, так почему она должна? Что плохого в малюсеньком акте неповиновения? Какое она имела право указывать взрослому мужчине, как поступать? – Ну то есть… на этом все. Достаточно, ты не находишь? – добавила она в конце.