* * *
Припарковав машину, они вошли в кофейню. Он шел медленно и немного по-ковбойски, она старалась идти с ним в ногу. Пока он придерживал дверь, ей удалось рассмотреть его лицо. Ну да. Вполне симпатичный. Рост Моста был примерно метр восемьдесят, почти как у Джоэла. Или ей так казалось. Неужто она помешалась и каждый встречный теперь будет похож на Джоэла? Волосы у Моста были растрепанные, она тут же представила, как дурацкий новый хвостик Джоэла хлещет ее по лицу.
Талли заметила, что под байковой рубашкой у него надета белая майка, из-за ворота торчит золотая цепочка. Позже она еще раз спросит, как его зовут, а может, и сам скажет, если его разговорить. С клиентами она применяла один и тот же метод – с теми, которые являлись на час раньше, а потом зажимались, оказавшись в кабинете. Которые говорили о матерях, но не отцах. Которые говорили обо всех, кроме себя самих. Иногда она гасила свет и, если клиенты хотели, включала тихую классическую музыку. Сюиты для виолончели Баха действовали обезоруживающе. Еще Шопен, Моцарт, Лист, Гайдн.
Миндаль в черном шоколаде и леденцы лежали в вазе из палисандрового дерева, сделанной руками индийских женщин. Она приобрела для клиники несколько таких, а вырученные деньги пошли на борьбу с секс-торговлей. Она дала себе слово пожертвовать на это денег снова, как только окажется перед компьютером. Бедные девочки. А вдруг Мост был одним из тех жутких типов, которые девочек покупали? Те парни могут быть где угодно. От этой мысли ее мутило.
Она считала, что прилично разбиралась в людях, когда полагалась на свою интуицию. Она пристально посмотрела на него, чтобы почувствовать исходящую энергию, попыталась решить, действительно ли у него лицо человека, хотевшего умереть. У него были добрые карие глаза с красноватым древесным оттенком. Она представила кедр – это был ее любимый аромат. На их последнюю годовщину свадьбы она купила Джоэлу дорогой одеколон с нотками кедра. Использовав его один раз, он решил, что не сможет им душиться, так как весь им пропитался. «Он потом был везде», – пожаловался муж, а она подумала: «В этом весь смысл». Ей нравилось, как от него пахло в тот день, когда он весь им пропитался. Дома до сих пор стояла бутылочка: стеклянный прямоугольник цвета освещенного солнцем бурбона. Она хотела бы подарить его