Усадьба Дроссельмейера была убрана в стиле, который иначе как эклектичным никто бы не назвал. На ярко-красных с позолотой стенах висели сокровища, привезённые крёстным из путешествий по всему миру: индийские гобелены, африканская керамика, китайские драпировки. В выставочных нишах затаились нефритовые драконы; на расписных декоративных столиках и в шкафчиках красовались свёрнутые в трубочку древние свитки. Даже прихожая представляла собой настоящий музей континентального искусства и всяческих диковинок, по случаю Рождества украшенный традиционными ветками остролиста и венками, увитыми алыми лентами. Это смешение сокровищ со всего мира и типично рождественского убранства завораживало.
Слуги забрали у Штальбаумов верхнюю одежду, ловко развесили её на крючки, закреплённые на конвейерной ленте, и механизм – раз! – и унёс все пальто в гардеробную где-то в глубине дома.
– Ух ты! – выдохнул Фриц.
У дверей парадной залы дежурили лакеи в белых перчатках: они поимённо объявляли новоприбывших. Многие приглашённые уже приехали. В бальной зале толпился народ: по-рождественски наряженные гости танцевали, веселились, смаковали портвейн. Слуги разносили на золотых блюдах пирожные и шампанское. Дети заливались смехом: запряжённые восьмёркой заводных оленей механические сани, доверху нагруженные подарками, словно взмывали в воздух. А в самом центре, пламенея алым и золотым, красовалась высоченная рождественская ёлка. Только она и освещала просторную залу, однако сияла она ярче, чем любая люстра с тысячью миниатюрных газовых рожков.
– Невероятно, – пробормотал мистер Штальбаум. – Дроссельмейер в который раз превзошёл сам себя.
– Ты его видишь? – шепнула Клара брату, оглядывая толпу.
– Дроссельмейера? – переспросил Фриц. – Нет. Погоди-ка… а это не он?
Мальчуган указал на фигуру высокого мужчины с пышной гривой седых вьющихся волос: ещё немного – и он окончательно затеряется в толпе.
– Да, он, – кивнула Клара.
И с этими словами она, незаметно ускользнув от семьи, прошмыгнула мимо лакея и нырнула в толпу. Девочка краем уха слышала, как от дверей объявляют имена Штальбаумов, в том числе и её собственное, но ей было не до церемоний. Ведь она, можно сказать, послана с поручением. От мамы.
Кое-кто из гостей неодобрительно оглядывался на девочку, когда она случайно наступала кому-нибудь на ногу, но вот наконец Клара нагнала седовласого старика.