– Да, – тихо отозвалась Мари. – Непривычно.
Дроссельмейер сочувственно поглядел на девочку:
– И наверное, тебе очень грустно.
Глаза у Мари защипало от слёз. С тех пор как погибли её родители, о её чувствах вообще никто не задумывался. Вокруг неё шушукались да перешёптывались, и все эти разговоры заканчивались фразой «Бедное дитя!». Все говорили о ней – но не с ней. Вплоть до сего момента.
– Я ужасно скучаю по маме и папе, – тихо произнесла девочка.
И она уткнулась в плечо Дроссельмейеру, заливая его костюм слезами. Впрочем, старик, похоже, совсем не возражал.
– Я понимаю, как тебе тяжело. – Он погладил девочку по волосам. – Но ты справишься. Обещаю.
– Правда? – всхлипнула Мари.
– Ну конечно, – кивнул Дроссельмейер. – Пойдём, я хочу тебе кое-что показать.
Он протянул девочке руку, и Мари последовала за ним сквозь ещё одни двойные двери в мастерскую. Переступила порог – и задохнулась от удивления. Просторную, похожую на пещеру комнату от пола до потолка загромождали стрекочущие и тикающие механизмы и невиданные устройства.
– Ты только посмотри! – прошептала девочка кукле. – Мы словно попали внутрь какой-то машины!
Дроссельмейер повёл её в угол комнаты, где высились богато украшенные, раззолочённые стоячие часы. Мари уставилась на них во все глаза. Даже будучи дочкой часовщика, она в жизни не видывала ничего подобного. Верхняя часть корпуса походила на глобус, на кракелированном стекле располагались крупные цифры. Нижнее отделение было полым: сквозь обрамлённые позолотой окошечки просматривался часовой механизм. Там, внутри, крутились колёсики и шестерёнки; тяжёлые удары отмечали ход времени. А на месте маятника красовалась изящная женская статуэтка в пышной юбке – вся из чистого золота. Вдоль подола юбки была проделана прорезь – сквозь неё выглядывали ещё более мелкие фигурки. Они вращались по кругу на миниатюрной карусели, и, по мере того как тикали секунды, каждая со щелчком передвигалась на шаг дальше. Они напомнили девочке крохотных толстопузых матрёшек.
– Знаешь, что это такое? – спросил Дроссельмейер.
– Часы, – отозвалась Мари.
Дроссельмейер кивнул:
– Верно, часы, но не простые. Я в жизни не встречал такого головоломного, такого замысловатого и каверзного механизма. Именно эти часы мне помог починить твой папа.
– Мой папа?! – воскликнула Мари.