Чтобы скрыть ярость, колотящуюся в груди, Гастон фыркнул и презрительно выпалил:
– Ты же знаешь, что я бы тебе не навредил, Жоржи.
Жорж долгим взглядом посмотрел на него, затем отвернулся к огню и швырнул в костёр полено. Гастон отскочил от вспыхнувшего пламени в тень, чтобы сноп искр не прожёг его новые лосины и слишком большой, словно с чужого плеча, колет. La mère, его мать, специально для выезда на охоту велела сшить Гастону смехотворный костюм. Накануне вечером она принесла обновку в его комнату и велела не позорить отца. Гастон отполз глубже в тень деревьев, и его изрытое оспинами лицо вспыхнуло. Даже листья хихикали над головой, шептали оскорбления, которые тут же уносил ветер. «Трус. Кретин. Отщепенец. Неудачник».
Словно чтобы лишний раз подчеркнуть недостатки Гастона, его отец с проворством и изяществом вскочил на валун и широко развёл руки. Игра света и тени углубляла впадины под его скулами и глазами, и оттого он напоминал зловещее чучело, поставленное во дворе в канун Дня Всех Святых.
– Господа, сегодня мы собрались вокруг костра по освящённой временем традиции, которую столетиями неуклонно соблюдали аристократы! – Он помолчал и стукнул кулаком в выставленную колесом грудь, что вызвало одобрительный ропот и бравые возгласы. – Мужчины, подобные нам, обеспечивают средствами к существованию свои семьи, целые города, сёла, которые без нашей заботы умерли бы с голоду! Теперь мы преследуем и убиваем зверьё не для того, чтобы накормить слабых, – мы наслаждаемся состязанием, спортивным азартом! – Отец наклонился к приятелям, приложил руку к одной стороне рта и понизил голос, заставляя внимательно прислушиваться к его словам всех, включая Гастона, к большому огорчению юноши. – Мы бросаем вызов природе и упиваемся лихорадкой погони. Мы сражаемся, как гладиаторы древности, чтобы выяснить, кто из нас самый достойный мужчина!
Отец спрыгнул с валуна и ринулся к герцогу Оклеру, указывая сильным пальцем в направлении пожилого человека.
– Ты с нами, старинный друг?
– Я уже не тот, герцог Гаэль, – ответил Оклер и вдруг схватил своего сына за руку, дёрнул его к себе и хлопнул ладонью по спине. – Я должен уступить место своему потомку, Анселю, которого научил всему, что знаю, и у которого более острый глаз… да и колени получше!