Единственной истории, которой нет у бездомных, это истории о настоящем, но не потому что у них нет настоящего. Нет. Все их слушатели видят их настоящее. Об их настоящем нетрудно догадаться по их одежде, обуви, запаху, который от них исходит. Их настоящее хорошо известно собеседникам и оно у всех у них одинаковое. Их настоящее не интересно. Они живут точно таким же настоящим, в нём нет ничего романтичного, им никого не обманешь, ни себя, ни других.
1
Обычно Сашка, просыпался сам. Сон проходил постепенно. Первыми в голове возникали звуки. Дом просыпался и пространство наполнялось шумом. Шумела в трубопроводе вода, сигналили электрочайники, мололи кофемолки, гудели фены. Жильцы просыпались, умывались, принимали туалет, готовили завтраки, собирали детей в школы и детские сады, спешили на работу. Сквозь сомкнутые веки начинал проникать дневной свет, темнота отступала, пространство наполнялось запахами и движениями. Сашка начинал чувствовать неровности матраца, на котором спал, немного ворочался, но в конце концов открывал глаза и понемногу начинал привыкать к свету. В подвале было небольшое окошко, под самым потолком, через него в комнату проникал свет. Ещё в комнате была электрическая лампочка, но она перегорела два дня назад, а другой не было, поэтому окошко стало единственным источником света, по-крайней мере, до тех пор пока не отыщется другая лампа.
В то утро, Сашку разбудил трактор. Снег шёл уже несколько дней и дворники не справлялись с уборкой. Они успевали только откопать двери подъездов, чтобы жильцы могли выйти на работу, а про то чтобы очистить тротуары и дворы, уже не могло быть и речи. Снега навалило много, почти под окна первых этажей, и его становилось всё больше и больше. Поэтому сегодня утром во двор приехал трактор. Снега было столько, что его уже не возможно стало вывезти, и бульдозер просто ездил от одного угла двора в другой и расталкивал снежную кашу. Обычно, звуки с улицы не доносились в подвал, но грохот дизеля был очень громким, он то приближался к Сашкиному окну, то удалялся. Время от времени трактор останавливался, хлопала дверь кабины и была слышна матерная речь водителя.
Сашка жил в этом подвале уже года два. Вместе с ним жил ещё старик Палыч. «Старику» было сорок пять лет, но выглядел он очень старо, поэтому все его считали пожилым. Вообще-то, они занимали не весь подвал, а только небольшую комнату. Их дом строили во времена Хрущёва и помимо квартир, в нём находился подвал, где были устроены кладовые. По числу квартир. У каждой семьи этого дома, когда-то была ещё кладовая комната. Но со временем кладовками перестали пользоваться, и большинство перегородок были разрушены или разобраны. Комната, где жили Сашка и Палыч, уцелела. Она располагалась сразу возле входа. Там была довольно крепкая дверь. Дверь закрывалась снаружи навесным замком, а изнутри просто подпиралась куском доски. Внутри проходили трубы центрального отопления, поэтому в комнате всегда было тепло. На самих трубах лежали матрасы, которые служили кроватями, были даже шерстяные одеяла, а подушки заменяло тряпьё набитое в мешковину. Комната была небольшая два на три метра, кроме кроватей там ещё стояла тумбочка, служившая обеденным столом, табуретка и стул. Из электроники, был допотопный транзистор, который включали время от времени, когда находили несколько батареек. Сейчас батареек не было, поэтому транзистор молчал. В комнате проходило электричество: розетка возле окна и под потолком электрическая лампочка. У Палыча был кипятильник и в старой кастрюле они кипятили воду, в которой растворяли лапшу быстрого приготовления. Это был их обычный обед. Ещё одна кастрюля служила чайником. Был ещё запах. Запах, который стоял в комнате, это была смесь экскрементов, человеческого пота, кошачьей мочи. Палыч и Сашка давно привыкли к нему и не ощущали.