– Ничего и не случилось. Она меня даже не видела. И вряд ли увидит.
– Неважно, – сказал Стас. – Бывает любовь и без первого взгляда. Просто любовь, и все.
Я хотел возразить. Но почему-то не решился.
Когда я пришел домой, отец сидел на диване и смотрел новости. Впрочем, я знал, что ему все равно, что смотреть. Он просто убивает время всеми доступными способами – этот еще из самых безвредных.
– Привет, – сказал я.
Отец улыбнулся.
– Дениска, у тебя странный вид, – сказал он, прищурившись. – Может быть, ты влюбился?
«Да что же это такое сегодня», – подумал я. А вслух сказал:
– Если бы я влюбился, меня бы здесь не было.
Отец не поверил.
– Даже смертельно влюбленный мужчина не сможет отрицать пельмени на кухне, – сказал он. – Любовь, знаешь ли, приходит и уходит. А кушать хочется всегда.
– Да, я пойду поем, папа, – ответил я. – А кстати: ты согласен, что про себя самого нельзя говорить «кушаю»?
– Про себя – нельзя. Про меня – запросто, – отозвался отец.
– То есть слова «кушаю» не существует? Но ведь оно есть, раз я его говорю?
– Ты чертов софист. Неужели вас на работе учат нейролингвистическому программированию?
– Еще и не тому учат. Кстати, о работе. Скажи мне одну вещь, и я уйду: когда девушка держит тебя за руку… вот так… что она хочет этим сказать?
– Хочет проверить твой пульс – учащенный или нет? Я же говорю, ты влюбился. Срочно съешь что-нибудь.
Мне стало смешно. Отец, как всегда, был прав.
– Я все понял, папа, – сказал я, улыбаясь. – Пойду приму белков и углеводов. Завтра буду в порядке.
Ночью, лежа в постели, я попробовал вспомнить Танино лицо. Вспомнил только, как она улыбалась, а больше ничего. Если я встречу ее на улице, то могу и не узнать, подумал я. Разве можно узнать человека по улыбке?
Хотя почему нет. Можно. Если, например, ты в него влюбился. Совсем неожиданно и без объяснений.
Интересно, думал я, что она там пишет в своей книге?
* * *
Принцессу разбудил бой часов на башне.
Так всегда бывало по утрам. Тяжелый однообразный звон проникал сквозь окна спальни – стрельчатые, с цветными стеклами в свинцовых рамах. В ту же минуту первый солнечный луч заглядывал в комнату, и пылинки принимались плясать над широкой кроватью. Этот весенний луч приносил беспокойство. Он был нескромным и навязчивым. Он грел нос принцессы, заставлял розоветь щеки и трепетать ресницы. Он ждал, что делающая-вид-что-спит девчонка вот-вот откроет глаза и улыбнется разноцветным солнечным зайчикам, которых он заботливо развесил по стенам.