Прошла минута или две, прежде чем мне ответили. То, что я услышал из динамика, слегка озадачило:
– Алло? – раздалось оттуда.
Я вспомнил, о чем говорил Трескунов.
Юная девица с расслабленным голосом.
– Это курьер, – сказал я в домофон. – Привез вам заказ.
– Прошу прощения, – отозвалась девица. – Я не ждала вас так скоро.
– Может, я не вовремя? – уточнил я не без сарказма.
– А сколько сейчас времени?
«Хьюстон, у нас проблемы», – решил я. Вслух же сказал:
– Полпервого. Вы дверь-то откроете?
– Сейчас, сейчас, – голос стал слышен хуже, будто вздорная девица отвлеклась на покраску ногтей. – Сейчас. Все время теряю кнопку.
«Что за…» – успел подумать я, но тут коротко пропищал сигнал, и дверь поддалась.
Этажи в этом доме были вдвое выше обычных, а пролеты лестниц – такие широкие, что по ним проехал бы внедорожник средних размеров. Стоит ли говорить, что нужная квартира оказалась на последнем этаже? Я в очередной раз пожалел, что надел утром куртку, но тут лестница наконец кончилась. Я стоял у двери. Дверь была приоткрыта. За дверью никого не было.
«Что за…» – подумал я вторично.
В прихожей пахло старой одеждой и чем-то приторно-сладким, как если бы когда-то давно здесь разбили банку с вареньем. Огромный старинный шкаф громоздился справа от двери, и первое, что я сделал в этой квартире, – приложился к нему боком. Шкаф даже не дрогнул.
– Проходите налево, – произнес уже знакомый голос.
– Где у вас свет включается? – спросил я.
– Ах да. Посмотрите впереди, на стене.
Сделав несколько шагов в полутьме, я ощупал стену перед собой – ту самую, на которой у нормальных людей висит зеркало, – и отыскал выключатель. Желтый шар под потолком коротко мигнул и засветился болезненно-ярким светом. Я увидел отслоившиеся обои и – вместо зеркала – картину на стене. Картина была не простая: медный лист, на котором кто-то не слишком умело отчеканил голую женщину с неестественно длинными ногами. Эти ноги она сложила наподобие ножниц, а сама манерно откинула голову. Кажется, она сидела на песке у самого моря. Заходящее медное солнце было похоже на половинку блина.
Больше я ничего не рассмотрел, потому что лампочка вдруг вспыхнула и погасла.
– Прошу вас снять обувь, – снова раздался голос. – Мама очень ругается, если в дом приносят грязь.
Я снял кеды и поставил в сторонке, хотя тут же понял, что на обратном пути я их не найду.