– Первый человек, прогневавший богов, – он был неуёмный!.. Не мудрый! Он желал того, что принадлежало другим…
Кер внимательно посмотрел на Аниму.
– На острове Иксион, – в музее, есть пьета̍ (пьета̍ – это изображение… сожаления Богоматери о своём Сыне). Ей так жаль – Его и себя, что она почернела от горя…
Она заглянула ему в глаза.
– Она смотрит на него, на дитя своё, и не может поверить… в смерть. Для Неё – смерти нет! Поэтому и жаль, – до ужаса – до безумия: даже эта боль не будет вечной! А должна!..
Он откусил от бургера – жадно, большой кусок. Жрал. Хотелось жить – жрал! Слёзы стали в глазах – жрал!
– Какое безумие, – Подумал Кер. – Сдохнуть хочется, а я ем!
Он увидел их, встали перед глазами – тот Кер и его дочь. Всегда вместе. Жена не мешала, была счастлива их любовью друг к другу.
Его задушила мука сожаления, горькая мука, невыносимая!
Кер вдруг вспомнил о Билле, о юном Билле, возлюбленном дочери. Он хотел жениться на ней, сделал предложение…
Жизнь Билла остановилась тоже – он этому потакал – не хотел страдать один, дурак!
Ему стало стыдно, а может, было? Всё это время, было!?
– Я люблю бургеры с рыбой, – Сказала Анима. – С рыбной котлетой…
Она посмотрела на него со смущением.
– Курица и рыба могут дружить?
Он сначала не понял, а потом прыснул со смеху.
– «Курица и рыба»?
– Угу.
Кер засмеялся, это прозвучало так нелепо… Засмеялся.
Понял.
Посмотрел с симпатией.
– Могут!
Они, вышли на улицу, ребёнок вприпрыжку, а он – степенно, как дед.
Керу стало смешно, он вновь засмеялся.
Не знал, что с ним – смеялся.
Кер поднял голову, и увидел солнце – свет увидел, и листва деревьев была зелёная как платье Анимы…
Людей увидел, а были тени!
«Оставайся…
Хочешь, оставайся!?
И даже если не хочешь, останься!
Я бы хотела прочувствовать
мою любовь к тебе…
Ты можешь остаться?
Ты можешь дать мне
Увидеть твою любовь ко мне?
Ты так улыбаешься во сне…
Я та радость, которой ты жаждал!?»2
– Почему вы дали согласие сниматься в этом сериале? – Спросила Анима, Кера. – Что вас привлекло?
– Да ничего…
Он смутился.
– Хочу двигаться дальше, – сниматься дальше – играть!
Он посмотрел на неё, высокий, крепкий, широкоплечий.
– Хочу вернуться в театр!
Оживился. Анима заметила, что оживился.
– То есть вам нужна практика? – Поняла она.
– И да, и нет.
Она удивилась.
– Хочу понять: моё ли это… Теперь!