Впрочем, отсмеявшись, он не дождался от нас реакции, и поэтому сказал:
– Ладно, Георгий. Мне и самому это не нравится, но всё словно застыло… – Чернецов покачал головой, – Вот знаю же, нельзя тебе говорить.
Мы сразу же воровато оглянулись, и Герман хлопнул себя по лбу.
– С кем я имею дело, ну смешно ж просто. Вы зачем оглядываетесь? Мы же вас так и вычисляем.
– А? – Бобр опять оглянулся, видимо, выискивая этих самых «мы». А потом опомнился, и уставился на модератора.
– О чём именно нельзя мне говорить? – напомнил я.
Чернецов помялся, поскрёб свой седой ёжик.
– Да словно застыло всё. Понимаешь, сейчас бы по горячим следам всех отлавливать, и Ведуна повязать, расспросить. Но нет. Сверху никаких указаний, только «ждём, наблюдаем, охраняем».
– Эээ… – вырвалось у меня, – А как же осколки? А моя тётя, ей вечно бегать?
– Мне это тоже не нравится, – Герман вздохнул, – Ведун прямо копирует работу Министерства, аж стыдно становится.
Мы удивлённо уставились на него.
– В смысле?
– Да, Министерство тоже использует тебя, как приманку, ждёт действий от Оркоса и Вайта. Сейчас Ямантау прямо напичкано отделами Надзора и Забвения. И… ну…
– И все ждут, – хохотнул Бобр, – А мы тоже подождём, да, Герыч?
Я улыбнулся:
– Ага, кто-то должен начать действовать.
– Не ёрничай, Георгий, – Герман цикнул, – Я не буду тебе помогать, ты же знаешь.
– Знаю. Спасибо хоть на том, что правду сказали.
Чернецов кивнул, потом добавил, гораздо тише:
– Я же вижу, что тебе неймётся. Что ты планируешь?
Но я сразу же махнул своим разворачиваться, и весело ответил:
– Ага, как же. Так я и рассказал…
Мы отошли уже на пару шагов, когда Чернецов всё же бросил вдогонку:
– Гончар, присмотрись к Тегрию.
Я застыл, оглянулся:
– Что?
Модератор прошептал что-то, а потом двинулся в другую сторону, как ни в чём не бывало.
– Чего он там сказал-то? – Боря почесал затылок.
Я сразу обернулся к Лекарю. Тот надменно пожал губы, потом ответил:
– Модератор сказал, что гномы очень обиделись на нашего бывшего куратора.
Чернецов стоял во дворе, отвернувшись от нас и уставившись на солнышко. Здесь, в пределах академии, было гораздо теплее, чем на склонах Ямантау.
Мимо Германа сновали студенты других курсов, и он даже улыбался некоторым, а про наше существование будто забыл.
– И чего нам этот Тегрий? – удивился Бобр.