– Привет, Сэм. Заходи…
– Привет. Благодарю тебя, но я только на минутку.
– Что случилось?
– Со мной около часа назад связались по рации, спрашивали, остались ли на станции собиратели. Я сначала сказал нет, наши-то уже как два месяца на вылазке, а потом вспомнил про тебя и… в общем-то, вот.
– Кто связался? Какая станция?
– Они не назвались. Просто спрашивали, есть ли собиратели. – Затем почесав за ухом, он добавил: – Странно, да? Зачем им собиратели, когда окончание сезона на носу?
– И что ты им ответил?
– Только назвал им твое имя и вроде как дал обещание, что ты с ними свяжешься завтра в десять утра. Это все.
– Ясно. В таком случае можешь связаться с ними завтра сам и ответить, что я больше этим не занимаюсь.
– Как скажешь!
– И еще, Сэм… Постарайся не распространяться насчет имен в следующий раз.
– Да, согласен, – виновато опустив взгляд, ответил американец. – Просто этот тип был так настойчив… Ладно, не буду тебя больше беспокоить. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – кивнул ему Матвей и закрыл дверь.
Жаль только, что ночь эта оказалась вовсе не спокойной. Когда Матвею наконец удалось заснуть, его тут же окутали кошмары.
В них он снова видел, как мерзляки разрывают его ребят на части, одного за другим. И он ничего не может с этим поделать.
Совсем ничего.
Кто бы мог подумать, что оставшиеся в прошлом способы шить одежду из шкуры животных вновь станут актуальны? До чего причудливо наблюдать, как синтетические куртки постепенно сменяются паркой из тюленьей шкуры, а нейлоновую обувь вытеснят унты с прокладкой из пингвиньего меха. Исчезают стальные иглы – их место занимают маленькие косточки птиц и китовый ус. Ничто не пропадает даром.
Зная, что еще тридцать лет назад во всем мире использовать шкуру и мех животных в качестве материала для одежды полностью запретили, подобное не укладывается в голове. Будущее стало тесно сосуществовать с прошлым.
Из личного дневника Фридриха Шульца, старосты станции «Конен», 2069 год.
21 января 2093 года
Йован никогда не упускал шанса раз в год провести свои именины с размахом, напоив всех братьев и сестер борматухой собственного приготовления.
Вот и сейчас, несмотря на пришедшую на Восток беду, он созвал всех, кого только смог, в столовую станции, которую мужчина уже много лет назад переделал в бар и нарек тот «Полярным Переполохом». Подобное ироничное название было как раз в духе здоровяка с его непростым характером.