Он все смотрел в окно, а я не могла перестать упиваться им. Тем, как рубашка и жилет облегают его тело, словно вторая кожа. То, как черная ткань обтягивает его мощные руки и грудь. Каждый миллиметр его тела казался твердым и внушительным. Странный жар внутри меня подталкивал провести рукой по его прессу и выяснить, такой ли он тугой, как кажется. Я никогда не испытывала подобного влечения, и моя неопытность грозила выплеснуться наружу, словно кастрюля с кипящей водой.
За все время поездки он ни разу не посмотрел в мою сторону. Мне было интересно, чувствовал ли он то же, что и я, или видел во мне лишь девятнадцатилетнюю обузу. Мы подъехали к пустому тротуару у здания с золотыми дверями и приглушенным освещением. Это мало походило на пункт нашего назначения, но я придерживала вопросы, пока Ронан открывал мне дверь. Это был магазин с мраморными полами и сверкающей люстрой, и он был пуст, если не считать продавщицы с широко распахнутыми глазами, стоявшей за стеклянным прилавком.
– Кажется, они закрыты, – тихо сказала я.
Уголки его губ приподнялись.
– Выбирай шубу, котенок.
Я вытаращилась на него на мгновение, мое дыхание перехватило от удивления. Я вновь почувствовала себя фанаткой, размахивающей плакатом с признаниями в любви. «Дайте этой фанатке еще маркеров».
Цокая каблуками по мрамору, я подошла к вешалке с одеждой и пробежала пальцами по норковой шубе, такой мягкой, что она бросила вызов моим принципам. Все, что здесь было, обошлось бы в целое состояние. Я бы не удивилась, обнаружив шесть нулей на ценнике.
Стоя спиной к нему, я сказала:
– Надеюсь, у твоих дверей нечасто оказываются туристки, на которых напали, поскольку это, похоже, очень дорогостоящее предприятие.
Его единственным ответом стала улыбка, которую я почувствовала мурашками, пробежавшими по спине.
Я обернулась, чтобы сказать, что не могу принять это, но когда встретилась с ним взглядом, дыхание у меня перехватило, а сердце, напряженное, как раскаленный провод, пропустило удар. Руки Ронана лежали в карманах, его часы поблескивали в тусклом свете. Глаза горели глубоко, темные, пугающие, но я знала, что вблизи они – завораживающе синие. Я сглотнула.
– Я не могу позволить тебе купить мне шубу. Это слишком.
Его взгляд сверкнул неудовольствием.
– Никто не говорит мне, что я могу или не могу делать.