Его комментарий разозлил господина.
– С каких это пор у колесного мастера появилось разрешение критиковать книги, которые я читаю?! У тебя есть причина говорить это? Если так – что ж, очень хорошо. Говори, иначе твои слова будут стоить тебе жизни!
Колесный мастер Пьен поклонился и ответил:
– Я смотрю на это с точки зрения своей работы. Если, когда я долблю колесо, удары молотка слишком нежные, долото будет скользить. Но если они слишком сильные, то инструмент вгрызается в древесину и не двигается с места. Не слишком нежно, но и не жестко – это можно почувствовать в своей руке, но невозможно выразить словами. Я пытался научить своего сына, но безуспешно – он так и не смог перенять у меня эту хитрость. Так что я прожил семьдесят лет и до сих пор всё еще чиню колеса без его помощи. А когда я умру, эта способность, которую я не могу объяснить, умрет вместе со мной. Точно так же древние мудрецы умирали и забирали с собой ту часть, которую нельзя было объяснить и выразить словами. То, что вы читаете, не может быть не чем иным, как шелухой, самой незначительной частью их мудрости, которую они могли бы объяснить письменно.
Герцог Хуан пощадил колесного мастера Пьена и поблагодарил за мудрый ответ.
Дао, о котором можно рассказать, не является вечным Дао.
В обычной жизни мы используем слова, чтобы определить десять тысяч вещей – разграничить, классифицировать и отличить их друг от друга. Лао-цзы признавал, что сбор и бесконечное описание этих бесчисленных объектов подавляли, отвлекали и искажали глубокий дух народа и двора Чэнчжоу, в конечном счете уничтожая их достоинство. Как следствие, он покинул этот мир ради царства молчания, погрузившись в тайну Дао, где надеялся увидеть каждый объект без фильтра, через собственную линзу, просто как то, что есть, и каждое событие – как то, что происходит, без суждения или сравнения.
Вот что значит укорениться в чистом Присутствии, в Безымянном. Это царство мистического осознания, где всё может быть только тем, что оно есть. Мистики ищут реальное, в то время как большинство людей ищут воображаемое. Мистики хотят войти в такое Безымянное, какое оно есть, а бо́льшая часть человечества хочет, чтобы их бог был именно таким, каким они его себе представляют.
В обыденной жизни наш разум делит вещи на две части, а оттуда переходит к множественности. Лао-цзы был свидетелем этого явления: