Он сказал Джеку с какой-то неловкостью:
– Рад знакомству.
– Правда? – сказал Джек.
– Как сказать. Не то чтобы совсем правда. Но и не сказать, что неправда совсем.
Всё живое вокруг беззвучно ахнуло. Так он здорово выразился.
Джек иронично изобразил великосветскую вежливость:
– Абсолютно взаимно.
Иосиф выпрямился и присмотрелся к Джеку. Он зауважал парня сильнее, чем минуту назад.
В брюхе самолёта, в эконом-классе, не было ни одного свободного места. Все уселись. До вылета оставались считанные минуты. Ручная кладь у всех либо под ногами, либо в руках, либо в ящиках над головами.
Старик думал, о чём сказать. Он явно что-то скрывал. Внешне он не ёрзал. Но внутреннее колебание ощущалось. Он обходил основную мысль и начал сбоку:
– Понимаешь?
Да отстанет он или нет?
– Что именно? – Джек не хотел потерять своё крутое место.
– Мы купили четыре билета.
Вот дела. Парень не мог это отрицать. Да хоть сто.
– Но вас же всего трое.
– Хм, – ухмыльнулся Иосиф, – всего трое. Так и есть, да, нас трое. И мы планировали хороший настрой. Нам же не к лицу расстройство, правда?
Иосиф тщетно ждал реакцию на своё остроумие со стороны коллег.
– Неплохо звучит, да? – по-прежнему тишина.
Эти простые смертные никогда не понимали его юмора и через раз хихикали из лести. Но не в этот раз.
– Четыре билета. На троих. Понимаешь? – снова сказал он Джеку.
– Ага. Четыре?
– Да. На троих. Четыре билета. Ой. А, да. На троих. Я уже запутался. В общем, нас трое, а билета – четыре. Вот. Чтобы рядом никого не было. Понимаешь ты или нет?
– Четыре, – внушительно подтвердил Джек.
– Наконец-то понял, – старик вздохнул с облегчением.
– Да, – сказал Джек, – было непросто, но я понял.
Иосиф слегка сжался.
Мужчина, похожий на итальянца, решил вмешаться в разговор. Без его «иностранной» помощи эти двое не разберутся. Бандитским тоном он пальнул:
– Парень. Ты не понимаешь, – он локтями опёрся на стол и придвинул лицо, – четыре на троих. Понял?
Изо рта у него шёл неприятный запах. Джек очень озадачился: ситуация едва ли разрешима.
«Итальянец» щёлкнул пальцами по обеим сторонам перед лицом Джека, указывая на его невменяемость. Джек посмотрел на эти щелчки. К горлу поршнем поднималось негодование. Иосиф почувствовал левым плечом тепло – это прилив крови к лицу Джека – и по-отцовски заступился за него: