– Если гора к тому времени не рухнет, – уточняет мальчик в бамбуковой шляпе, появившись на крыше дома напротив. Золотые глазки видения сверкают, как драгоценные камни блестят на белом лице.
Я вздрагиваю: обычно он не говорит! Не обращается ко мне… подобным образом, не продолжает мои же рассуждения!
– Ты рискуешь упустить добычу, – улыбается он.
Пока я в неверии трясу головой, мальчик в бамбуковой шляпе пропадает. Зато я замечаю, что внизу за Чжао Цыянем ползёт тень, отделившись от стены. Если сейчас зажать её между нами и перекинуть парню меч, то никуда деться тень не успеет!
Оттолкнувшись, я слетаю с крыши и швыряю клинок заклинателю. Ребёнок догадливо отпускает плечи, расплетает ноги, давая мне возможность вооружиться. Пока я атакую, Чжао Цыянь рисует барьер со своей стороны. Стоит бесформенной быстрой тени метнутся в сторону заклинателя, как уже я рисую барьер со своей. Мы одновременно взмахиваем мечами – и под давлением тёмной и светлой энергии тень замедляется. Ей некуда сбежать, негде особо извернуться, потому каждый наш следующий удар попадает прямо по ней.
И вот тень оседает, клубы тёмной энергии расходятся, открывая истинный облик духа, сокрытого под ними. У меня расширяются глаза, и я оборачиваюсь на ребёнка, что недавно несла: у него и у загнанного нами духа одно лицо.
– Я ничего не делал! – вскрикивает мальчишка, по-детски отпираясь. – Это не я!
Метнувшись к выходу из переулка, осколок души врезается в барьер и в панике стучит по нему кулачками. В бессилии он молотит ещё и ногами, но, конечно, против заклинаний это не помогает. Картинка в моей голове складывается, и я тихонько приближаюсь к ребёнку.
– Конечно, это не ты, – убеждаю мальчика, опустившись так, чтобы наши лица оказались напротив. – Ты же был со мной, как же ты мог быть ещё и внизу?
Он хлюпает носом и недоверчиво прожигает взглядом мою грудь, через томительное мгновение всё же прижавшись ко мне дрожащим тельцем. Усадив его на локте, я подхожу к Чжао Цыяню, держащему пойманного духа. Точнее, ещё один осколок одной души: та часть, что мы встретили на постоялом дворе, отражает боль потери, другая – ярость, потому-то и лицо у них одно. Но если агрессивный и плаксивый ребёнок связаны друг с другом, то это означает, что проблему они делят одну на двоих.