Ещё одно подозрение, словно скребущая за грудиной кошка, не давало покоя: демонстрируя шикарный дом, агент обмолвился, что он выставлен на продажу из-за развода хозяев и последующего раздела имущества. Правда, не уточнил, чем обусловлена такая срочность – недвижимость продавали по цене значительно ниже рыночной, – а во время сделки поговорить с владельцами не удалось: излучали ненависть в адрес не только друг друга, но и окружающих.
Как современный и уверенный в себе мужчина, Фредерик не придал значения суевериям: упустить выгоду не имел права – на сэкономленные деньги можно съездить в отпуск, переоборудовать кухню в новом жилище и порадовать Беверли подарками. Что, собственно, Фредерик и сделал – всегда стремился баловать свою жену, будто впитывая восторг при вручении: новые часы или смартфон, вообще любая дорогая побрякушка, неважно, лишь бы вызвала огонёк в глазах, лишь бы Беверли в порыве благодарности запрыгнула на него с размаха, обхватывая шею своими изящными руками, и прошептала на ухо: «Спасибо».
Куда всё сгинуло, Фредерик не знал, но идущие непрерывной чередой новые проекты не давали отвлечься на мысли о личном – там просто: брак оформлен, дом куплен, галочка поставлена. Вот только детей пока нет. Но это пока.
Профессиональные шутки сегодня оказались плоскими, как задница Катарины из аналитического отдела: нехотя выключив компьютер, Фредерик начал собираться домой – неспешная дорога по вечернему городу дала ему ещё полчаса.
– Привет! – радостно улыбаясь, Беверли кинулась обниматься, но Фредерик в искренность не поверил: почувствовал, что она принюхивается.
В доме царила идеальная чистота, каждая вещь находилась на своём месте, но почему-то Фредерик не испытывал удовлетворения, как когда-то в тесной съёмной квартирке, в которую Беверли переехала к нему сразу после знакомства. Должно быть, жена увлеклась своими шмотками и модными журналами – картинка как раз соответствовала какому-нибудь глянцу, посвящённому дизайну. К тому же Фредерик порядком устал от домашней еды: частенько заезжал в закусочную после работы – фастфуд казался более аппетитным.
Жевать разогретую в микроволновке лазанью и кусок силикона было примерно одинаково, а морковный торт и вовсе являлся орудием пыток со времён признания независимости, или когда там жила прародительница Беверли, передавшая ей рецепт. Фредерик ничто так в жизни не ненавидел, как этот торт, но молчал, боясь поранить нежные чувства супружницы.