Что было дальше, помню смутно, а вот слова князя и следующие за этим события и поныне крепко сидят в моей голове:
– Не краснейте, как девица, молодой человек, – без тени насмешки проговорил князь. – Я привык, что мою милую жену Веронику Романовну принимают за дочь. В какой-то степени это даже льстит мне! Иметь такую молодую, красивую жену почтёт за честь каждый, будь то молодец удалой с бесшабашной головой, либо человек солидный в обществе видный, каким являюсь я. И вот, что граф, коли вы осмелились так запросто подойти к моей жене, то уж извольте пригласить её на шакон, на вальс вы уже опоздали. Я уже не в тех годах, чтобы выписывать кренделя, а моя же́на, – сделав ударение на слове жена, – очень любит этот танец.
– Вероника Романовна укоризненно посмотрела на князя. В её взгляде я увидел не только стыд за грубость мужа по отношению ко мне, человеку в обществе не ниже его по положению, но и острую боль, пронзившую её чистую душу.
– Извините, князь, – проговорил я и, отвесив ему поклон кивком головы, натянуто улыбнулся княгине.
Мне было стыдно, невероятно стыдно за мой глупый поступок. Действительно, подойти к женщине, пусть даже девушке и сразу, не обращая внимания на её спутника, навязаться на разговор, это верх неприличия, но уйти после всего, что произошло, я уже не мог.
Шакон – старый танец, практически уже не был в моде на балах, но на этом балу он шёл за вальсом, возможно, в усладу старым дамам и их столь же престарелым кавалерам. И князь, как мне думается, был уверен, что я либо откажусь от танца с княгиней, либо собьюсь с такта, чем опозорю себя в глазах всего общества. Но более всего он был уверен, что княгиня откажет мне, чем низвергнет меня в тартарары. Но он глубоко ошибался, шакон хорошо был известен мне, более того, княгиня поступила очень благородно.
Распорядитель бала объявил шакон, я склонил голову перед княгиней.
– Если она откажет мне, это будет двойным ударом по моему человеческому достоинству, – подумал я, чувствуя глухое биение моего сердце.
То, чего я боялся, не произошло. Вероника Романовна приняла моё приглашение.
Мы танцевали как лебеди в солнечном небе. После танца я проводил мою партнёршу к мужу. В глазах князя пылал огонь гнева, повержен был он, а не я.
Не могу не сказать, что во время танца княгиня едва ли не шёпотом произнесла: «Завтра в два часа я буду в магазине», – она назвала фамилию хозяина.