«На меня он так не смотрит. Улька красивая. Куда уж мне до неё? Эх, не всем везёт с таким орехом. Ладно, подумаешь, я и не хочу, чтобы на меня таращились…»
Куницына развернулась и направилась домой.
«Они даже не заметили, что я ушла. Никому до меня нет дела. Вот умру, и все забудут через день».
– Юль, стой! – раздался позади голос Сашки, – погоди, я поболтать с тобой хотел. Наедине.
– О чем?
– Ну… пфф… о том случае с птенцом, – его голос звучал непривычно взволновано, – ты как втопила тогда, хоть на олимпиаду отправляй. Не знал, что так быстро бегаешь. Вооот…
– А ты за мной гнался?
– Так… для подстраховки. Ты сразу домой пошла, я лезть не стал, а сегодня… ну… это… поговорить решил.
– А что тут разговаривать? Я ж истеричка. Психую по любому поводу. И ПМС вдобавок.
Швец смутился, это позабавило Юльку.
– Просто хотел сказать, чтобы ты не расстраивалась. Твой батя вернул птенца в гнездо. Он просто за тебя испугался…
– Саш, пошли на чердак?
– Чего?
– На чердак к Глухаревым полезли? Я сейчас как мышь – хочу забиться в тёмную норку, одной побыть. Но тебе со мной можно, если бесить не будешь.
Дом семьи Глухаревых давно пустовал. Он стоял за периметром «зоны безопасности», как обозначил их охраняемые участки Бобёр-старший. В этом заброшенном коттедже Куница иногда любила уединяться, заранее предупреждая отца кодовой фразой: «я на чердак». Тут царила особенная атмосфера, не такая как дома. Здесь пахло одиночеством. Пустотой. Таинственностью. Романтикой. А еще вкусной кедровой вагонкой.
Звякнули ключи, Юля повернула дверную ручку, элитный паркет чуть скрипнул, приветствуя гостей. Они поднялись на второй этаж, где Куницына привычным движением выдвинула чердачную лестницу и первой вскарабкалась в потайное убежище.
– Апчхи! – в носу Сашки резко засвербело, – Апчхи!
– Будь здоров, – Юля с наслаждением стянула перчатки, – фух, ладони в них преют жесть. Смотри, как скукожились.
– Э! Э! Ты уверена, что тут можно?!
– Сам же знаешь – клещи живут вне тела носителя максимум сутки. А здесь уже сто лет никого кроме меня не появлялось.
– А крысы, мыши…?
– Тогда какашки бы остались. А тут видишь, как чисто? Только пыль…
Таран снова чихнул так громко, что Юля даже вздрогнула. Швец вытер нос рукавом рубахи:
– Какашки, говоришь? Я смотрю, ты по грызунам большой специалист.