Как пожалеть твои клавиши,
Их строгий с чёрным пробор?
Если сможешь – хотя бы пиши,
Сюда, нам за забор…
И солнце десять раз встанет,
Зайдёт ещё десять тысяч,
А рояля нет уже с нами —
Его некому слышать.
Его некуда ставить
В этом нашем квадрате идей.
Мы не были, видимо, православными,
Но мы тоже хотели, чтоб в нас посеяли.
А как проводили рояль.
То и последний аккорд стих.
Тут мы поняли, что мы сыграли,
И, как жестоко он подшутил.
Тут с корнем из нас и выдралось.
Но корень вошёл не глубже эпителия,
И вся наша черствость выявилась.
И вся примитивная бухгалтерия.
– До встречи, – говорим мы,
косясь в сторону туалета.
– До свидания, – трём сухие глаза,
А, ведь, боимся возмездия, знаем это.
И можно бы – назад.
Какой-то ящик на колёсиках громоздкий,
Какое-то нагромождение струн и пружинок,
Мы всё молчим, но в обнажившемся скотстве
Видим, что все одинаково хороши.
Ну, это зимой ничего, ну, там, когда туман бывает,
А летом, когда распарит мозги —
Как мы? Да, как обычно, поругаемся.
А после начнём дохнуть от тоски.
Квадрат этот наш, большой,
И все стороны, как будто хорошие – одинаковые:
Юг, Север…, там, сколько их? Четыре вроде?
Только как ни смотри, кривя душой,
пуская слюни, губы раскатывая,
Всё взгляд не выходит за…
всё тащится обратно
с какой-то гадостью вместе,
И мы называем это жизнью
и они соглашаются, называют – песней.
А он вот укатил…
И колёса его круглые, мелкие,
И мотора в нём никогда не было,
А мы всё бегом по квадрату, как белки,
А он – прямиком в небо…
Под чёрной его оболочкой
(как панцирь жука навозного),
Что-то определенно было такое —
Чего в нас не будет, теперь уже точно.
И, вот, он ушёл, и вот, лето настало.
Ну, утешьтесь, ему без нас там гораздо лучше.
как будто.