Не делай больно, если понимаешь,
Что капли падать могут только вниз.
Ты не достоин глубины познанья
Застывшего на кончиках ресниц.
Соцветье пьёт гармонию из лужи,
Я переделать ничего не смог,
Хотелось верить, что бывает хуже
И время обозначит мой порог.
Открылись веки озера забвенья.
Две лодки полулуньем чертят зыбь.
Здесь город туч, их очаги и семьи,
Они здесь дома и сюда им плыть.
Причины следствий остаются, не рушимы,
Конец есть лишь у суетных начал.
Который год незримый и единый.
Тебя ни в чем земном я не встречал.
ЧЕЛОВЕКУ, УСТАВШЕМУ ОТ СЕБЯ
Человеку, уставшему от себя, скользя
По поверхности не дальше, чем вглубь,
Хочется верить, но правда зря,
Потому что тут же возьмёт испуг.
И от страха несовершенный в любви,
А потом от боли забывший страх,
Может быть, он проснётся и всех удивит,
Ну а нет – пропадёт в своих вечных снах.
«…только строго наблюдай,
чтобы не есть крови,
потому, что кровь есть душа…»
Втор 12, 23
Быстро, как птица, головой вращая,
Озираясь на хлеб наш насущный,
Который жизнью назвать страшно,
Говорить не могу, сдохну от отчаянья
С присущей ленью, в Саду Нескучном,
Кривым моим взглядом обезображенным.
Одухотворенная голубая,
Непомнимая моя осень.
Вернусь ли к воде твоей,
От луны серебром пропахшей,
Где забыл, что-то главное очень,
О чём вспомнить сейчас не смею,
Даже если вспомню,
Это уже не важно…
Вымучивая строк чёрных
Линию не особенно ровную,
Буквы собирают, как пчёлы,
Душу, опыляя кровь мою.