Опавшие листья и сорванные белые цветы у ног героев закружились в медленном танце, им не было никакого дела до разговоров этих нездоровых людей, упускающих такую восхитительную красоту из внимания. Казалось, что собеседники, в мертвых глазах которых навечно отпечаталась серость будней, вовсе перестали различать что-либо кроме себя.
– Зачем ты не оставил меня тогда? – поинтересовалась искренне Амалия, облокотившись о мрамор перил перед собой следом, они оба осознавали свое безрадостное положение, к которому пришли, отказавшись от идеалов, вернее возведя их в абсолют, от чего все они вне последовательности стали по-настоящему абсурды.
– Не смог, – ответил мысленно Сарджерт, смотря на привязанные колючей проволокой к стволам прекрасных деревьев тротиловые заряды.
– Особого распоряжения не поступит до утра следующего дня, – заверила Розенвуд, словно бы давая мужчине время на ответ, сразу после чего вытащила конверт с ядом и положила его в карман Ролана, тот отсчитывал часы до ближайшего сеанса связи с руководством.
Мужчина вновь обратил свой взгляд к небосводу, в закатной полутьме которого виднелось тусклое сияние холодных звезд, кровавое зарево отражалось в океане космической бездны.
– И что будешь делать? – спросила отстранено Амалия, точно она и Ролан вновь возвратились на многие годы в прошлое, где каждая дорога казалась неизвестной, и новый день приносил радость, а не становился щелчком часов обратного отсчета неминуемой катастрофы.
– Проведаю родные коридоры пятого центра, – ответил холодно Сарджерт, мысленно констатируя, что даже перед лицом смерти они оба промолчали. – И из-под кранов там еще должна течь вода.
Взгляды Ролана и Амалии встретились вновь в необычайной близости, и мужчина вновь восхитился разливами кровавого моря в бездонных глазах девушки, должно быть, она тоже эта заметила, но осталась неподвижной.
– Спасибо, – сорвалось с уст героя, он благодарил девушку за исполнение его просьбы, пусть и с некоторым запозданием.
– Ты ведь не думаешь, что я упущу возможность подать тебе смертельный яд? – заметила устало Розенвуд.
– Поэтому я обратился к тебе, пусть и через ассистента, – заверил Сарджерт. – Полагаю, Ален пришелся тебе по душе: порой мне он напоминает меня в его годы.
– Ты себе льстишь, Ролан.
– Ты не могла об этом не сказать, – произнес отстраненно герой, в это мгновенье отчетливо осознав, с какой неумолимой быстротой утекает время, казалось, что сейчас менять что-либо было уже слишком поздно.