– Вот как… – выдохнула притворно и одновременно с этим по-детски невинно Амалия, зная, что Ролан не имел никакого представления о степени ее доступа к информации, который совершенно точно был выше, чем у всех остальных коллег за исключением коменданта Лема. – Значит, мы с вами будем дожидаться особых указаний, – закончила удовлетворенно девушка.
Между героями в грязных халатах вновь повисло многозначительное молчание, прерываемое приглушенным гулом техники, а отдаленный рокот сирен противовоздушной обороны погружающейся в хаос Цуркавицы отозвался эхом минувших дней, однако им обоим вдруг показалось, что все это в тени чудесного сада не имеет знания, как и их запятнанное кровью прошлое.
– И еще об одном, Амалия, – выговорил тяжело Ролан, прервав неловкое для обоих молчание, будто бы в эту минуту он должен был произнести что-то необычайно важное, на что они не могли решиться когда-то давно.
Неизменно холодная Розенвуд с интересом уставилась на героя парой своих кровавых глаз и, держа одну из своих тонких рук в кармане халата, спросила напрямую:
– О чем же, доктор Сарджерт?
Пространная сцена вдруг показалось мужчине настолько забавной, словно бы они вновь оказались глупыми детьми и не знали своих желаний, что ему стоило больших усилий воздержаться от приступа смеха. Следом Ролан вновь поймал себя на мысли, что его разум перестал различать между собой объективную реальность и порожденный воспаленным сознанием полубезумный бред.
– Ампула с ядом, – напомнил о своей просьбе переданной Амалии через ассистента Сарджерт, намереваясь избрать свою смерть самостоятельно. – Даже своей смертью хочу разочаровать господина коменданта, что теперь отсчитывается лишь самому себе и лично дьяволу.
– Полагаю, у нас еще осталось немного времени. Успеем насладиться морем в закатном зареве, – уклончиво ответила девушка, локоны ее длинных серебристых волос ложились небрежно на хрупкие плечи. – Встретимся у смотровой площадки позднее и теперь без твоего очаровательного ассистента, Алена, – предложила властно доктор Розенвуд, упомянув укоризненно юного помощника Сарджерта.
– Пожалуй, соглашусь, – сдался Ролан, листва пышных деревьев в саду зашелестела печально, знаменуя окончание разговора, в котором оба так и не решили снять с лиц театральные маски.