- Куда именно? – напрягся
Астапов.
Фазан назвал адрес. Георгий откинулся
назад, прижавшись спиной к стене, обложенной кафельной плиткой.
- Школа кадетов с магическими
способностями, - медленно произнес он, - так, кажется, ее называют
в городе? Руководитель – известный волхв, архимаг высшей
ступени.
- Теперь ты все понял, начальник?
- Да, отличная работа, Фазан. Оплата
- в двойном размере. Постараюсь выбить у финансистов, - усмехнулся
Георгий. – Деньги получишь обговоренным способом.
- Приятно иметь с тобой дело,
начальник, - иногда осведомитель начинал юродствовать, чтобы скрыть
степень своей благодарности. Не любил он говорить «спасибо», когда
получал денежную награду из рук своего куратора. Такой вот странный
человек сидел перед Георгием.
Обратно Астапов ехал, никуда не
спеша. Как глава Департамента, он мог появляться на работе в любое
время, но часто засиживался допоздна. Работа иногда затягивала как
омут в прохладную глубину удовольствия, иногда вызывала отвращение.
Но одно его постоянно держало в напряжении и тонусе: просьба, нет,
даже требование старого Назарова. И жгучее желание разгадать тайну
древнего ордена ариев-руссов, умевших жить в симбиозе с природой и
приручить ее силы и стихии.
Возле Департамента он снизил скорость
до минимальной и осторожно заехал на охраняемую стоянку, сразу
припарковав свою миниатюрную «Ладогу» под раскидистым тополем,
таким старым, что, казалось, помнящим еще закладку фундамента этого
заведения. Это была его личная территория, где больше никто не
ставил свою машину. Оглядевшись по сторонам, отметил с
удовлетворением, что сотрудники уже были на месте. Вот стоит
«Рено-Соболь» Полины Молодецкой, которая, впрочем, уже имеет другую
фамилию после замужества. Однако, Астапов упрямо называет ее
девичью фамилию, что очень смешит молодую женщину. Рядом с ее
вызывающе красной машиной примостился хищный «Амурец» -
полноприводной «внедорожник», гордость майора Зинченко, тоже
человека Астапова. Так уж случилось, что став главой Департамента
полиции, он потянул своих сотрудников за собой. И нисколько не
терзался сомнениями, когда на него косились старожилы трехэтажного
массивного здания из темно-коричневого кирпича, первоначально
оценивая его первую инициативу как вызывающую и неприличную.
Ничего, привыкли, сработались.