Тихон подошел к пленнику и внезапно
вбил между его ног свой сапог, да так, чтобы носок прижал причинное
место к стулу. Алексей ойкнул, но распухший неведомо отчего язык
мешал ему покрыть матом своих врагов. Сначала больно не было, но с
каждой секундой давление на мошонку увеличивалось, и это
становилось очень и очень больно. А еще легкие, раздираемые болью,
требовали глоток кислорода.
Атаман кивнул Федору, последовал
тычок пальца под подбородок, и Алексей с облегчением стал хватать
воздух открытым ртом. Одна проблема отступила, но горевшая огнем
промежность не давала покоя. Впрочем, он испытывал и не такие боли,
а всевозможные болевые ухищрения готов был стоически сносить, зная,
что за болтливость может лишиться не только языка.
- Кто послал тебя для слежки за
базой? – повторил вопрос Тихон. – Назови заказчика, его настоящее
задание.
- Зря стараетесь, - сжав зубы,
прошипел пленник. – Вы же знаете, что я не стану раскрывать цели
своего задания. Я связан обязательствами, у меня стоит блокировка.
Вам не снять ее.
- Блок ставил Хазарин? – резко
спросил Никифор.
Пленник едва заметно вздрогнул.
- Это важно? – преодолевая боль,
спросил Алексей.
- Для тебя – нет. Ты все равно труп,
- голос Никифора стал грубым. – Контур блока после твоей смерти все
равно снимем, пригодится для допроса твоего приятеля.
Тихон убрал ногу, давая передых
пленнику, сидевшему с бледным лицом.
- Федор, давай-ка проводочками яйца
пощекочем, - сказал он, не отрывая взгляда. – Хочу полюбоваться,
как он червяком извиваться станет.
Дагур осклабился, подошел к столу, на
котором стояла лампа, нарочито резко выдернул шнур из розетки,
ножом отрезал провод от прибора и зачистил концы. После этого
схватил стул вместе с привязанным пленником и рывком подтянул к
стене, в которой была вмонтирована еще одна розетка.
- Не передумал? – не скрывая
любопытства, спросил Федор. – А то мне неприятно у мужика штаны
расстегивать. Не люблю….
- Какой стеснительный, - хмыкнул
диверсант. – А то попробуй….
Федор особо долго не раздумывал.
Ножом располосовал штаны от края вниз наискось до левого бедра.
Пленник заметно побледнел. А дагур, словно не замечая его
внутренних страданий, воткнул штекер в розетку. Оголенные провода
вонзились в мошонку. Алексей взвился от боли вверх, но сразу же был
припечатан к стулу крепкими ладонями. В следующие несколько секунд
он извивался как червяк в пальцах. Дагур, сощурив и без того узкие
щелочки глаз, тыкал проводами с небольшим интервалом, чтобы пленный
сполна насладился мучениями, свивающими организм в тугой ком
боли.