– А вы чего там застыли? – удивлённо обратился он к остолбеневшим Митрену и Лалавати. – Садитесь к огню. Ты, Лалавати, миски неси. Из чего сому пить будем? Дело у меня к вам есть.
Раджа быстренько расстелил шкуры для себя и для жены, а его супруга принесла небольшие мисочки, похожие на пиалы. Когда раздавала их мужу и гостю, божество уставилось на неё тем самым взглядом, что хорошо запомнился Митрену по прошлому общению. Затем усмехнулся и сказал:
– Помогу я вам в вашей беде. Исцелю тебя, Лалавати. Будет у вас ребёнок. Единственный. И будете вы у меня избранными. Но вот наследника вы родить не сможете.
У раджи с женой рты пооткрывались:
– Как же так?
– А ребёнок?
Митра достал из сумы, что висела на его боку, баклажку с сомой и разлил её по «пиалкам», раздал их собеседникам. Выпил свою порцию, сунул в рот небольшой кусок жирного мяса и, глядя на застывшее в ожидании ответа лицо женщины, усмехнулся:
– А ребёнок будет девочкой. И вы её с рождения обещаете не какому-нибудь раджёнку в жёны, а в жертву богу.
– Убить нашу дочь? – вырвался крик из груди Лалавати.
– Дура что ли? – грубо оборвал её Митра. – Живой она будет. Воспитаете, как положено. И чтобы ни один мужик её пальцем не трогал. А придёт срок, станет она женой бога. И сына родит. Остальное – не вашего ума дело. Сому-то пейте. Чай не каждый день вам такое предлагают…
Хозяева отхлебнули по глотку. Видно было, что божественный напиток их сейчас совсем не волнует.
– А почему же мне, кроме этой дочери нельзя ещё детей родить? – жалобно вопросила Лалавати.
Митра глянул на неё прищурившись. Хорошо, что Лалавати не поймала этот взгляд. Она бы почувствовала в нём холод и презрение.
– А чтобы заботились вы о своей дочери получше. Вот для того и будет она у вас единственным ребёнком. Понятно?
Супруги молча кивнули.
– Ну, а раз понятно, то я пошёл. Некогда мне тут с вами лясы точить, – заявил Митра и направился к выходу.
Уже приподнимая шкуру, закрывавшую дверной проём, бог обернулся к опечалившимся супругам и сказал:
– Через пару месяцев прилечу – посмотрю, как беременность идёт.
У Митрена глаза по полтиннику стали, рот открылся, и из него вырвалось нечленораздельное:
– А-а-а…
– Да исцелил я её уже, – пренебрежительно бросил Митра, а потом игриво улыбнулся, подмигнул Лалавати и добавил. – Сому допивайте и – в постель. Я прикажу, чтобы рабы и вои вас не беспокоили.