– Извините, будем пить прямо из бутылки. Не помню, где тут стаканы.
– Это что, не ваша комната?
– Теперь моя.
– Не понимаю.
– Здесь жила моя сестра. Я похоронил ее сегодня.
– А-а. Сестра.. сестра… – и тут она начала тихо смеяться.
– Что ж тут смешного?
– Ох, ничего, извините.
– А ты, оказывается, красивая. – пробормотал Лев Борисович, глядя в ее неожиданно голубые глаза.
– Хорошенькая. – поправила его Маша.
Они целовались, а потом опять занимались сексом, потом допили вино, а потом Маша ушла, пообещав, что они непременно увидятся, если, конечно, он ей позвонит. Лев Борисович обнял подушку и, улыбаясь, уснул.
Проснулся он в пять часов вечера, просто как-то сразу открыл глаза и почему-то рот. Вечернее солнце пыталось пробиться сквозь гобеленовые шторы. Лев Борисович встал и подошел к окну. Стекла были чистыми. Лев Борисович зевнул и потянул на себя балконную дверь. Дверь не поддавалась. Тут он увидел под ручкой блестящий желтый кружок замка. На столике лежала связка Ревеккиных ключей. Он сразу увидел нужный – такой же желтенький. Открыл замок (два оборота!!) и снова потянул за ручку.
Конечно, он помнил, что там нет балкона. Он даже помнил, при каких обстоятельствах тот обвалился. Дверь открывалась внутрь, и за ней не было ничего, даже крошечного карнизика. За годы бездействия дубовая дверь просела, и Лев Борисович с трудом дотолкал ее до стены, оставив на паркете некрасивый полукруг. Закурил, прислонившись к косяку. Льву Борисовичу, да и не только ему, всегда нравился этот вид из окна: на переднем плане – церковь Илии Обыденного, окруженная верхушками трех деревьев, внизу – крыша двухэтажного дома, слева – дом, справа – желтый дом, за ним повыше – красный, потом невидимая река, а за ней: большой серый дом, две башни с золотыми куполами – это слева, а справа – две заводские трубы, а совсем вдалеке, как лошадка на картине «Девочка на шаре» – высотка.
Тут Лев Борисович почувствовал беспокойство, причиной которого был голод. Снял со стула плащ, достал бумажник и пересчитал оставшиеся деньги. Он не был богат: все его сегодняшние фокусы с такси были субсидированы покойной сестрой. Того, что лежало на ее книжке, хватило на оплату всех ритуальных услуг и еще на месяц где-то умеренной жизни оставалось. Ограбила она кого-то что ли? Лев Борисович удовлетворенно вздохнул, сел в кресло, закрыл на минуту глаза, потом открыл и с интересом осмотрел комнату.