Но Аккемир не канул в небытие. Здесь и раньше добровольно селились украинцы, а после революции сюда с Украины уже принудительно ссылали семьи раскулаченных, саботажников, то есть тех, кто препятствовал присоединению к СССР ее западной части. Ссыльные старались селиться обособленно. Так, по обе стороны реки Илек лишь в паре километров от самого Аккемира появились сперва хутора, которые очень скоро разрослись до размеров станиц: Золотонош, Шевченко и Левоневское.
С началом войны на аккемирской станции все чаще разгружали вагоны депортированных сюда советских немцев. В сорок четвертом привезли чеченцев, а после окончания войны – опять же украинцев – прозванных бандеровцами.
Присланным приходилось строить себе жилье самим. Обычно спецпоселенцы рыли в земле метровой глубины широкую яму с пологим выходом на одной стороне. Выкопанную землю замешивали с водой и сухой полынью и лепили из этой массы саманные[7] кирпичи, из которых по краям ямы возводили невысокие стены с маленькими оконцами и проемом для двери. Окна были вровень с землей. Деревянных досок и брусьев тогда в этих краях днем с огнем не сыскать было. В качестве несущих балок для крыши приходилось довольствоваться пусть и кривыми, но более-менее крепкими стеблями прибрежных ив или степной чилиги. Кровлю покрывали слоем веток той же чилиги, чернотала или камыша. Чтобы крыша не промокала, ее ежегодно мазали раствором из глины и соломы. Это уходящее в землю жилище, в котором подчас невозможно было стоять в полный рост, народ по праву нарек “землянка”.
Пройдут годы. Аккемирчане из того же самого самана начнут возводить новые жилища: на бетонном фундаменте с высокими стенами, с большими окнами и дверьми, с крышами, покрытыми рубероидом или шифером, с водоснабжением и центральным отоплением. Но люди по-прежнему будут называть их прижившимся словом “землянка” и лишь изредка правильным “саманка”.
Аккемир разросся в многотысячный сельский поселок, стал главной усадьбой совхоза «Пролетарский». На центральной улице Советская в побеленных илекским известняком, бок о бок ютившихся домах теперь жили и роднились люди разных судеб и национальностей.
Расцвел Аккемир. В целинных степях колосилась пшеница. Женщины на элеваторе зашивали наполненные зерном экспортные мешки, на которых было крупно написано «USA». Бесчисленные отары овец и стада коров бороздили необъятные пастбища совхоза. Пусть и неприятно пахли, но приносили прибыль свинобазы. Цвели яблоневые сады. Под ярким казахстанским солнцем на плодородных совхозных бахчах трескались от сладости поспевшие арбузы и дыни.