У Нади была еще одна черта, которая меня настораживала ла как частного детектива. Наверное, это была моя профессиональная деформация, но в Надя была пеерсоной подозрительной, было в ней что-то отталкивающее, поэтому в компаниях ее не любили. Она была внешне слишком невозмутима, и при этом своих мыслей и планов у нее было достаточно. Она, как танк, медленно и верно двигалась к своим целям, не делая ни одного лишнего движения. Если бы в доме упала и разбилась стеклянная ваза или взорвалась лампочка, то Надя была бы последним человеком кто бы показал свои истинные эмоции. Често говоря, я побаиваюсь таких тихушных людей, но в этом деле именно она стала жертвой.
Я вообще не помню его ни с кем, кроме этой женщины. Я помню, что однажды мы встретились с ним в клубе, где отдыхали в компании общих друзей. Среди нашей тусовки было несколько привлекательных женщин, которые звонко смеялись и шутили. А он был настолько увлечен своей Надей, что даже когда ее не было рядом, боялся смотреть на других. Он не флиртовал, не общался, как будто боялся скомпрометировать себя излишним общением. Я не особо придавал этому значение, до тех пор, пока одна из девушек, яркая брюнетка не подошла к нему сделать селфи, а он очень быстро отсел от нее, а потом скрылся в неизвестном направлении. Он даже не подошёл попрощаться с нами, ушел по-английски. Тогда я подумал о том, что должно быть его подруга жизни патологически ревнива. Этот момент отчетливо врезался в мою память.
У меня сложилось такое ощущение, что он пытался дотянуться до ее уровня, но когда понял, то не дотягивает, то попытался компенсировать это подчекнутой верностью. Это был его вклад в отношения, которые должны на ем-то держаться. Впрочем, вряд ли кто-то бы мог сказать о том, что Надя это не ценила. Она всегда была очень щедра, он ездил на дорогих машинах и хорошо отдыхал за ее счёт. Они планировали обзавестись потомством, но постоянно откладывали это дело, как и свадьбу, потому что Надя не хотела рожать сама. Об этом мне когда-то сказала Лиззи. Лиззи сказала, что Надя просила дать ей телефончик хорошего психотерапевта, чтобы попытаться справиться со своими страхами по поводу материнства.
Подумать
Когда Рэй уехал, то я понял, что мне нужно подумать и взглянул на свой черный письменный стол. На нем не было ни пылинки. Идельно ровная гладкая поверность. Прежде чем сесть за него, я обычно провожу рукой по этой гладкой поверхности, это меня дисциплинирует. На самом деле думать, размышлять о деле можно везде, мысль найдет тебя где-то угодно, даже в сортире. Но только за письменным столом ты думаешь под присмотром своей совести. Ни шагу с места, думать так думать, работать так работать. Именно поэтому, чтобы сбавить градус напряжённости, за столом я часто рисую. Рисую и думаю. Я сажусь за стол и намеренно создаю себе такие условия, в которых я чувствую себя не очень комфортно. Выйти из зоны комфорта – это не только расширить свои границы, но и войти в чужую зону комфорта, например, в зону комфорта преступника.