– Конечно, – быстро согласился отец Брайан, – но, как писал наш поэт Уильям Блейк, «если у правды умысел злой, будет она хуже кривды любой».
– Да, – Витторини проявил еще больше дружелюбия. – А не писал ли Блейк:
«В том, что видишь – не сомневайся,
А то не уверуешь, как ни старайся.
Коль Солнце и Луну терзали бы сомнения,
То им не миновать мгновенного затмения».
– Очень даже подходит, – добавил итальянский священник, – к Эпохе космоса.
Отец Брайан смерил взглядом одиозного субъекта.
– Я был бы вам признателен, если бы вы не цитировали нам нашего же Блейка.
– Вашего Блейка? – переспросил худощавый бледный человек с ровным свечением темной шевелюры. – Любопытно, а я всегда думал, что он англичанин.
– Поэзия Блейка, – изрек отец Брайан, – всегда служила источником утешения моей матушке. Она говаривала, что по материнской линии он ирландец.
– Покорно признаю, – согласился отец Витторини. – Но вернемся к заметке. Теперь, когда мы ее обнаружили, самое время заняться изучением энциклики Пия XII.
Настороженность отца Брайана, служившая ему запасной нервной системой, подала сигнал тревоги, заставив поежиться.
– Что еще за энциклика?
– Ну как же, про космические путешествия.
– Не может быть!
– Может.
– Энциклика? Про космические путешествия?
– Особая.
Оба ирландских священника чуть не опрокинулись на своих стульях от взрывной волны.
Отец Витторини выщипывал приставшие к рукаву ворсинки и крошки со скатерти, словно отряхиваясь после взрыва.
– Мало того что он пожимал руки астронавтской братии, расхваливал и все такое, – говорил отец Брайан упавшим голосом, – так он еще и сочинительством занялся.
– Более того, – сказал отец Витторини, – я слышал, он вознамерился высказаться о проблеме жизни в других мирах и ее воздействии на христианское мышление.
И каждое из этих слов буквально вдавливало их обоих в спинки кресел.
– Вы слышали? – повторил отец Брайан. – А сами еще не читали?
– Нет, но собираюсь…
– У вас уйма планов, а помыслы ужасны. Отец Витторини, иногда, как ни прискорбно, вы говорите совершенно неподобающим образом для священнослужителя Матери-Церкви.
– Я говорю, – ответил Витторини, – как итальянский священник, оказавшийся в меньшинстве на зыбком богословском болоте, среди превосходящих сил клерикалов по имени Шоннесси, Налти и Флэннери, которые устраивают толчею и давку, как стадо оленей или бизонов, стоит мне прошептать слова «папская булла».