Сколько беременных искренне и безусловно верят, слыша: «Конечно же, мы не против естественных родов».
Ещё бы кто-нибудь заявлял противоположное! Все говорят правильные слова, обещают высокопрофессиональный подход, квалифицированную медицинскую поддержку, отличную реанимацию и всё такое.
Но как только наступает момент, когда уже сложно что-то поменять, найти новых докторов и новый роддом, включается тумблер давления, запугивания, преувеличения рисков, наконец – абсолютно бессовестного вранья. И женщина никогда не увидит изнанки этой подлой кухни, порой настолько циничной, что невозможно осознать.
Один хороший доктор, много лет проработавший в лучшем (когда-то) столичном роддоме, ещё до его закрытия перешёл в другой – там ему обещали карьерный рост. Привыкший на прежнем месте к честной, человечной и профессиональной атмосфере, он с недоумением и ужасом рассказывал, с чем пришлось столкнуться на новом.
Например, при заключении контракта менеджеры отдела платных услуг сообщали: ни ночью, ни в праздничные дни доктор не приедет, а передаст роды дежурной бригаде. Почему? Да потому что доктору с того контракта от силы четверть перепадёт, а то и меньше. Если хотите, чтобы точно приехал, нужен ещё конверт лично ему.
В порядке вещей считалось и такое. Женщина отказывается от родовозбуждения в сорок недель, предполагая (между прочим, совершенно справедливо), что роды должны начаться сами, – чем очень раздражает своего доктора. Ему же так удобно вызвать их с утра и закончить до вечера, чтобы успеть домой к ужину! А женщина самым возмутительным образом смеет иметь какие-то нелепые фантазии, нарушающие его планы. И доктор отправляет её на УЗИ – мол, надо ещё раз всё проверить. Даже сам с ней идёт – как бы тревожится и всячески принимает участие. А когда беременная ложится на кушетку, перед глазами врача УЗИ возникает клочок бумаги с наспех нацарапанным «Скажи, что тазовое». Женщину огорошивают новостью: плод неожиданно перевернулся, лежит головой вверх, роды нижним путём фатально опасны, и как спасение ей предлагается операция. На кесаревом сечении момент извлечения ребёнка не виден, операционное поле закрыто от глаз пациентки.
Не поверила бы, если бы не слышала своими ушами чудовищные вещи, за которые по-хорошему надо отдавать под суд.