Сглатываю. Он все понял. Тогда в номере, когда прислонялся ко мне и обжигал дыханием, а в воздухе я чувствовала восточные специи. Эта была корица или мускатный орех. Что-то жгучее, но приятное.
– Да.
– Ты испугалась ведь меня. Я это видел. Почему? Неужели таким страшным тебе показался?
– Нет, – я улыбаюсь. Он даже представление не имеет, каким теперь красивым я его вижу, – ты… обнимал меня со спины. Так нельзя. Со мной нельзя. Я пугаюсь, когда кто-то заходит со спины, обнимает. Любое действие я воспринимаю как угрозу, и мне становится безумно страшно. Как тогда…
Подробности он не спрашивает. Но я даже рада. Не могу пока рассказать. Для этого надо быть намного ближе, чем мы есть сейчас. Удивительно, что Степе я рассказала об этом только после нашего обручения. Решила, никакие секреты не должны стоять между нами. А это секрет. Единственный, но скверный.
– Учту.
– Не поняла.
Он так же уставился на неровную простынь, где сейчас тот бандит приставил нож к горлу той красотке. Я шумно сглатываю. Картинка знакомая. И как хорошо, что она всего лишь из фильма. В жизни это выглядит более жутко. Особенно если ты еще ребенок.
– Никогда не подходить к тебе со спины. Значит, будешь сверху.
– Что? – даже опешила от его наглости.
А он только улыбается. Фильму, разумеется, а не мне. Парень освободил свою возлюбленную, и теперь они стремятся покинуть джунгли.
Мой вопрос остался без ответа. Он так и не соизволил мне объяснить странную свою реплику.
Фильм закончился. Конец был очевидным. А вот чем заканчивать наш вечер, я не знаю.
Когда экран потух, в холле воцарилась тишина и темнота. Мы так и остались сидеть в этих креслах. Я боюсь шелохнуться, дышу через раз и не могу посмотреть в его сторону. Но в чем я уверена, так это в том, что незнакомец сейчас смотрит на меня. Снова тепло разливается, потом кожа покрывается мурашками. Знакомая реакция на его такие взгляды.
Начинает потряхивать. Закутываюсь в платок, который так и не сняла.
– Ты так на меня смотришь, что у меня поджилки все трясутся.
– Почему?
– Не знаю. Это странно. Очень странно.
– Никогда такого не было?
– Нет.
Я не вру. Даже со Степой все было постепенно. Симпатия, легкая влюбленность, любовь. А с ними трепет и чувство окрыленности.
Сейчас все по-другому. Остро, и преследует чувство неправильности.