ЭСТЕР:
Я подхватила корь. Пожалуйста, не приезжай.
Джона ничего не ответил, так что Эстер пришла к выводу: одной проблемой стало меньше, больше она никогда его не увидит. От этой мысли она испытала одновременно облегчение и легкую… грусть? Сегодня последнее воскресенье летних каникул, скоро начнется школа, и ей предстоит много всего испечь, если она хочет вырваться из поля притяжения своего города, засасывающего подобно черной дыре. Однако крошечная часть ее души по-прежнему испытывала интерес к Джоне. Крошечная часть ее души чувствовала спокойствие в его присутствии. Крошечная часть ее души скучала по нему, когда его не было рядом.
Не прошло и десяти минут, как снаружи послышался отчетливый рев мотора – мопед припарковался возле ее дома. Она выскочила на крыльцо.
– Ты когда-нибудь одеваешься нормально? – первое, что спросил Джона при виде нее.
Эстер окинула взглядом его одежду.
– А ты знаешь, что выглядишь так, будто отоваривался в комиссионке с Маклемором[18]? – Тут она вспомнила, что должна быть сильно больна и заразна, и принялась кашлять. – Я же тебе сказала, у меня корь.
– У тебя нет кори.
– Я сильно больна корью.
– Ты не больна корью.
Эстер всплеснула руками:
– Ладно! Это дурацкая затея. Я не хочу этим заниматься.
– Такая отговорка не принимается.
– А какая же принимается?
– Например, что тебе нужно срочно поменять обивку дивана.
– Это очень странная отговорка.
– Да, но сейчас ты не можешь ею воспользоваться, поэтому меня она устраивает. И вообще, думаешь, я мог бы бросить свою крошку? Где там моя маленькая Флийонсе? Скажи ей, что папочка пришел.
– Ох, ну ладно. Заходи. Она в гостиной.
По мнению Эстер, выявленное Питером сотрясение мозга вполне могло остаться у Флийонсе навсегда. Язык уже вываливался изо рта, а голова клонилась набок, словно набитая с одной стороны песком, отчего кошка передвигалась (с гипсом это по-прежнему давалось ей с трудом) по диагонали. Но Джона, похоже, ничего не замечал. Они вместе с Эстер устроились в гостиной, где он по капле кормил животное из шприца молочной смесью для котят.
Во время кормления Флийонсе Джона поглядывал по сторонам: рассматривал голые стены; скопление свечей и ламп в каждом углу комнаты; груду ненужной мебели, загораживавшей лестницу; пучки сухих трав, свисавших с каждого окна и дверного проема; кроликов, обитавших на кухне, а сейчас грызших нижнюю часть дивана.