Тихо посмеиваюсь, вспоминая, что даже ни разу не обозвала его каким-то отвратительным словом. Мы вообще на матах или оскорблениях не говорим и не ругаемся фактически.
– Ты вновь зависла, Кир.
– Да просто, куда ни глянь, в какой уголок памяти ни посмотри, везде он.
– Дорогая моя, я знаю, что ты вложила себя в ваш брак. Что ты старалась, но иногда такое происходит. И будь прокляты те мужчины, которые это все совершают банально, ради похоти, но он тебя очень любил, я это знаю и видела в нем эти чувства, – на этих словах я снова расплакалась.
– Тогда почему же он сделал мне так больно, Кристин? Зачем так больно и гадко?
– Я не знаю, милая. Я не знаю.
Так жаль, что моя любовь останется просто историей в моей памяти. Ей нет продолжения, потому что я уже все решила. Иного пути он нам обоим просто не оставил.
– Хватит, Кира. Пора начинать учиться отпускать его. А для этого нужно уметь быть лицом к лицу с болью.
Медленным шагом иду от гаража не через дверь внутреннюю, а по улице. Сегодня мороз и пар изо рта рисует красивые клубы выдыхаемого кислорода.
Я не люблю зиму, даже при всем ее великолепии. Я люблю солнце, но боюсь сгореть. Кожа такая. Странная я в общем.
Улыбаюсь и вхожу.
Та же обстановка. Цвет стен, запах, только внутренности начинает выкручивать… потому что здесь мороз похлеще, чем на улице.
Сначала меня окружает тишина, и я молюсь, чтобы дети были тут и закружили в своих проблемах, только бы не слышать мыслей. Молюсь, снимая пальто и как по моему хотению кричит бегущий Миша:
– Я ж сказал, что слышал шум двери. Мама приехала, ты проспорила мне сто рублей.
И снова внутри все поднимается до небес. Именно поэтому я смогу все выдержать. Именно потому, что у меня есть они. Мои дети.
– Я запрещаю спорить на деньги, ты помнишь, Михаил?
– Ну мам, всего сотня. Это не дом же.
– С этого все и начинается. Я не хочу тебя вытаскивать из кабаков через десять лет, с заложенным домом и распиской. Ты слишком азартный.
– А я и не спорила с ним, – слышу голос дочки.
– Ты подначивала его, Лиля, мать не обманешь.
– Да-да. Так и было, ма, я ни при чем.
Миша помогает повесить в шкаф одежду и забрав сумку, обнимает меня, проводя вглубь.
– Как ты сынок?
– Носится полвечера, твой сынок, – показывает язык и убирает его руки от меня, чтобы обнять.
– Какие же вы еще дети.