– Да ну? Вот совпадение. Я очень за тебя рада, Тим. Правда.
– А у тебя дети есть? Или может…
– Брось, какие дети? Это не мое. А ты все такой же кудрявый я смотрю.
– Какой есть. Ты тоже прекрасно выглядишь.
– Только не называй эту цифру. Пусть мне будет, как и тогда двадцать три.
– Боюсь тебя расстроить, но это не будет длиться вечно.
– И все же, ты меня расстроил.
– Приступим к делам?
– Конечно, – она улыбается и, выпрямив спину, меняет маску лица на профессиональную.
Обговариваем спектр услуг. Многие нюансы. Дополнительные гарантии и прочее связанное с обеими сторонами.
– В общем, мы лучшие среди лучших. А там уже твоему руководству решать.
– Они выбирают между вами и конкурентами. Ну может, ради приличия рассмотрят пару других вариантов. Пока, соберу всю информацию видно будет. Хотя знаешь, объективно я бы не заезжала на другие встречи. Мое видение я им уже высказала заранее. Но кто принимает решение так с ходу? Уж точно не те, кто держит в руках миллиарды. Спасибо за встречу. Давай я запишу твой номер, а ты мой. Полагаю, не раз мне придется к тебе обращаться за уточнениями. Или визитку свою дам.
– Да, конечно.
Диктуем цифры друг другу, и я, как в школьные времена записываю ее «Мир».
– У меня, оказывается, был твой старый телефон, представляешь. Туда и добавила. Рон.
Смеюсь со школьного прозвища.
– Пойдем, провожу.
Спускаемся вниз и не умолкая вспоминаем детство, учебу, Соню. Все проносится калейдоскопом перед глазами от ярко-желтого до черного и обратно.
Это становится первым вечером, когда я опаздываю домой к ужину. Потому что еду на кладбище по темному, скользкому городу, побыть немного с ней.
Через неделю Мира позвонила и пригласила на обед. Мы действительно долго не виделись и, в общем-то, было что обсудить.
Рабочие моменты быстро сменились чем-то личным. О Кире я мог говорить часами, потому что она та, которую я люблю и хочу быть рядом. Но о Соне, не понимая пока, что это неправильно я поговорить уже не мог вот так открыто, когда вздумается. И когда выпала случайность, то я решил, что это можно.
В какой-то момент рамки правильного и не очень, настоящего и давнего прошлого спали. Я перестал видеть эти границы и те три года, что жил только Лилей и попыткой вообще выбраться наружу оказались маленьким сроком.
Поэтому я еще не понял тогда, что поступаю неправильно по отношению к Кире. Я не только говорил, я еще слушал.