– Увидимся, – бормочу я себе под нос. И все-таки стукаю себя по башке кулаком, потому что должно же быть наказание у такого преступления.
В смысле, у моей преступной тупости!
Из коридора за раздевалками доносится такой грохот, будто там стадо буйволов вырвалось на свободу и теперь несется по ущелью, преследуя Симбу. Я невольно напрягаюсь, но из-за угла выскакивает всего-то семь младшеклашек, не больше. И все девчонки. Вот как, ну, как семь девчонок ростом, считай, вполовину меня могут производить столько шума?
Хотя нет, погодите, восемь. Аська выкатывается последней, крепко вцепившись пальцами в лямки своего блестящего рюкзака с каким-то жуком (ей бабушка нарисовала). И смотрит в пол. Она всегда так ходит. Как пушечное ядро! Выставит круглый лоб вперед и несется, не разбирая дороги.
– А мы сегодня с Настей вместе сидели! – хвастается она таким тоном, как будто я теперь должен упасть на колени и горько рыдать, что это не я сегодня с Настей сидел. – У нас свободная тема была, и я ей медведицу-нищенку нарисовала!
Я аж слюной поперхиваюсь.
– Кого?
Аська заливисто хохочет:
– Это бабочка! У нее такое тельце мохнатое, будто в шубке, и усики волосатые. Как у Насти!
– У Насти усики? – ужасаюсь я.
– Шубка!
Жалко. Я бы с большим удовольствием на усатую второклассницу посмотрел. Бг-г-г!
– Вон, смотри! – дергает Аська меня за рукав.
Девчонки, хихикая, гурьбой идут к турникету. Одна и правда в шубе – та самая, рыжая. Значит, все-таки Настя.
– Пока, Насть! Пока, Вик! Пока, София! Пока…
Но девчонки уже уходят. Не слышали что ли? Аська вздыхает и начинает, наконец, одеваться. Натягивает толстые балоневые штаны поверх школьных брюк, повязывает шарф…
– А ничего, что они тебя не подождали?
Аська ныряет руками в рукава куртки. Застегивает молнию. Возится с кнопками…
– У них… у них дела сегодня просто.
Я благоразумно молчу. Не мое это дело.
Мы, наконец, выходим на улицу. Аська опять начинает трещать про своих насекомых и Настю. Причем вообще без логических пауз, так что и не поймешь у кого из них новый пенал, а у кого хоботок и хитиновый панцирь!
Минут через пять я не выдерживаю и макаю Аську головой в сугроб, чтоб замолчала. Работает! В итоге домой мы оба вваливаемся мокрые и довольные. А там вместо привычного и родного беспорядка ровные ряды начищенной обуви на полочке. В центре коврика стоят, как два генерала, огромные черные сапоги, и пахнет куриным супом, а это значит, случилось самое страшное.