– Довольно неплохо. Правда, я лучше умею нянчить детей. Жаль, что у вас здесь нет детей, которыми я могла бы заняться.
– Тебя одной вполне достаточно. Ума не приложу, что с тобой делать! Мэтью такой смешной.
– Мне он показался очень милым, – сказала Аня с упреком. – Он совсем не возражал, сколько бы я ни говорила. Я почувствовала в нем родственную душу, как только его увидела.
– Оба вы чудаки, – фыркнула Марилла. – Хорошо, можешь вымыть посуду. Не жалей горячей воды и вытри как следует. У меня и так полно работы сегодня с утра, потому что придется поехать после обеда к миссис Спенсер. Поедешь со мной, и там решим, что с тобой делать.
Аня проворно и тщательно вымыла посуду, и Марилла, чтобы на время избавиться от девочки, сказала, что разрешает ей пойти в сад и поиграть там до обеда.
С оживленным лицом Аня бросилась к двери, но на самом пороге остановилась, круто повернула назад и села возле стола. Выражение восторга исчезло с ее лица, словно его сдул ветер.
– Ну, что еще случилось? – спросила Марилла.
– Я не осмеливаюсь выйти, – сказала Аня тоном мученика, отрекающегося от всех земных радостей. – Если я выйду и познакомлюсь с деревьями, цветами, ручьем, я не смогу не полюбить их. Но не стоит влюбляться в то, от чего предстоит быть оторванным навсегда… Как зовут этот цветок в горшке на подоконнике?
– Это герань.
– А какое имя дали ей вы? Вы не дали ей имени? Тогда можно мне это сделать? Я назову ее… дайте подумать… Милочка! Можно мне называть ее Милочка, пока я здесь?
– Как хочешь. Но зачем герани имя?
– Как зачем? Откуда вы знаете, что не задеваете чувства герани, когда называете ее просто «герань»? Ведь вам не понравилось бы, если бы вас всегда называли просто женщиной. Я дала имя и той вишне под окном моей спальни. Я назвала ее Снежной Королевой, потому что она такая белая. Конечно, она не всегда будет в цвету, но ведь можно это вообразить, правда?
– Никогда в жизни не слышала ничего подобного, – бормотала Марилла, спасаясь бегством в подвал за картошкой. – Я уже чувствую, как меня занимает, что еще она скажет.
Вернувшись в кухню, Марилла застала Аню снова впавшей в мечтательность. Девочка сидела, опустив подбородок на руки и устремив взгляд в небо. Так Марилла и оставила ее, пока обед не появился на столе.
– Могу я взять кобылу и кабриолет после обеда, Мэтью? – спросила Марилла.