– Что она тебе сказала? – тянет вперёд, и я оступаюсь, едва не подворачивая ногу. Но он вовремя удерживает меня от нелепого падения. Я ощущаю, что он нервничает. Только ни черта не понимаю, что происходит. Но ещё никогда не видела Льва в подобном состоянии, и от этого вдруг становится страшно.
Может быть, поэтому мне не пришло в голову ничего лучше, как выложить правду.
– Она сказала, что ты убьёшь меня, как только я получу наследство, – произношу и замираю, вглядываясь в серые, холодные как гранит, глаза. – Сказала, что ты следующий в очереди.
Хочу, чтобы он опроверг слова Марины. Посмеялся над ними. Дал понять мне, что я не расходный материал. Хотя именно так я себя и ощущаю с того дня, как познакомилась с ним. И чем дольше он молчит, тем туже внутри затягивается узел.
Мы стоим у самого выхода, друг напротив друга. Рядом хлопает входная дверь, холодный ветер неласково проходится по обнажённой коже плеч.
– А она не сказала, куда я дену всех остальных твоих родственничков? – приподнимает бровь, уходя от ответа.
В глазах дяди такая бездонная пустота, что именно в этот момент до меня доходит, что Марина могла не соврать. Что её слова – это вовсе не попытка разделять и властвовать, а чистая правда, и она действительно желает мне помочь. Пускай я и не представляю зачем. Ведь она не из тех, кто поступает бескорыстно. А это значит, у неё свой интерес. Но какой?
Я судорожно размышляю над этим ответом, не понимая хитросплетений той игры, в которую меня втянули.
И у меня есть лишь несколько вариантов. И каждый из них может плохо кончиться для меня. Потому что я определённо препятствие между Мариной и наследством. Ведь всё могли бы получить именно её дети, если бы не появилась я.
А что, если Лев тоже хочет забрать кусок, причитающийся мне?
Но зачем же тогда он меня искал? Почему в тот день, когда сгорел дом бабушки, у которой я схоронилась, он не закопал меня неподалёку от пруда? Ведь у него имелась уйма возможностей устранить ненужную племянницу. А одинокую сиротку никто не стал бы искать. Зная Лиду, обнаружив мою пропажу, она даже не потрудилась бы обратиться в полицию.
Слишком много отсутствующих частей головоломки. Череп начинает трещать от напряжения.
Я вырываюсь из стальной хватки Льва, выбегая из дома. В груди печёт всё сильнее. Слёзы просятся наружу. От дикого страха. От ощущения, что я не могу доверять ни одному живому существу. И дурацкой привязанности ко Льву, которую испытывают жертвы к абьюзеру.