Геля сегодня тоже очень устала, но завтра она поговорит с матерью – дом должен быть общим, всем поровну.
Мать не засыпала. Еще долго ей мешал уснуть самый приятный в мире звук: мирный гомон дружных детей, их смех, топот и бренчание посуды.
– Хорошие у нас с тобой дети, Коля. Слава тебе, Господи! – перекрестилась мать.
За окном тихо падал снег, хотелось стать молодой, натянуть валенки и побежать по этому хрустящему насту, наполняясь свежестью и новым счастьем. Душа была легка.
И сегодня, и в следующие ночи Вере уже не снились эти самые страшные для матери сны. Но ночей оставалось не так уж и много. Однажды утром она, собрав последние силы, подошла к окну, открыла форточку, села на стоящий под ней стул и, вдыхая свежесть зимнего декабрьского утра, умерла. Тихо и мирно, с улыбкой на лице.
Ушла Вера без завещания. Геля была против того, чтобы дом оставался ей, и Вера не стала спорить. Материнское сердце уже подсказывало, как все случится. И предчувствия оправдались. Все дети от своей доли наследства отказались в пользу старшей сестры. Люба с Михаилом планировали начать возведение пристройки весной. И уже их внуки и внуки братьев и сестер наполняли дом жизнью.
Последнее свое дело мать завершила.
Денис стоял на остановке, ожидая хоть какой-нибудь транспорт, двигающийся в направлении его дома. Наконец-то их отпустили. До Нового года оставалось три дня.
Но сейчас не сам Новый год, и маячащая на горизонте сессия занимала все мысли. А еще сильнее тревожил диплом… В рюкзаке Дениса было больше конспектов, чем вещей.
Автобус задерживался. До села Дениса – три часа езды. Он бы сел уже в любой автобус, даже с пересадкой, только бы двигаться в направлении маминого тепла, а не стоять тут на пронизываемой ветром остановке.
– Я до Верюгино. Надо кому?
Остановилась попутка. Денис заглянул.
– Мне до Малашевки, подбросите? А сколько?
– Залезай, договоримся.
Денис бросил рюкзак на заднее сиденье, увидел там же что-то меховое, аккуратно завернутое в целлофан, но решил не думать, что это. Просто с радостью сел рядом с водителем в теплый уютный салон дорогого авто. Очень замерз.
– Я не ради денег, а так. Не люблю один ездить, дорога неблизкая, – сказал, прибавляя тепло печи, водитель – респектабельный мужчина лет пятидесяти. – Оплатишь беседой.