– Я помогу тебе. Доверься, ладно? – но я молчала и смотрела в его темные глаза непонятно какого цвета.
Он смотрел так, что было невозможно отвести свои. Будто он держал меня взглядом.
– Как тебя зовут?
– Майя.
– Я помогу тебе Майя, хорошо?
– Кто вы? – мне казалось, что все это игра воображения.
– Старший лейтенант Островской.
– Взаправду?
– Взаправду, – улыбнулся и я потеряла сознание у него на руках, когда он поднял меня и прижал к своей груди.
С тех пор, как я пришла в себя в больнице он был моим надежным плечом. А после, его надежной женщиной и верной женой стала уже я.
Моя любовь к нему была и есть, не благодарность и плата за спасение. Я просто полюбила старшего лейтенанта Островского. Вот и все.
В нашей с Ильей жизни многое бывало.
И перед мамой ему пришлось меня отстаивать. Уж больно женщина была против девчонки, которую спас ее сын в столь странных обстоятельствах. Ее не волновал факт того, что я не была проституткой, которую украли с трассы и решили вывезти за границу. Что я была обычной девушкой, которую заманили туда. Как раз в ее глазах, я была падшей и не подходящей. Но Илья твердо стоял на своем. Правда свекровь по-прежнему не смирилась и наши с ней отношения далеки от идеальных. Даже хорошими их не назовешь.
Мои родные вообще не интересовались моей жизнью. Первый год, когда я только уехала из дома, пытались вытянуть деньги из меня, но не получив положительного результата отстали. Этот момент Антонину Степановну тоже тревожил. Ведь наследственность все-таки перейдет нашим детям.
Но как же стало хорошо, когда, получив звание капитана, Илью отправили в длительную командировку со сменой места жительства за три сотни километров от этого города.
С тех пор как мы переехали прошло пять лет из восьми, что мы с ним вместе.
Что изменилось? Почти ничего.
Не знаю, хорошо это или плохо.
Однако я уже который год пытаюсь забеременеть и пока что ничего не выходит. Но я стараюсь не зацикливаться. Но в итоге все выходит иначе.
Илья все же открывает дверь и подходит к кровати, на которой я лежу. Залазит на нее и ложится рядом.
Не поворачиваюсь к нему, но чувствую, как дышит мне в затылок, в который зарывается носом, а рукой обнимает, проводя по бедру ладонью и прижимает к себе держа за живот.
– Прости меня, малыш, – целует плечо, на котором только лямка топа. – Я дурак.