Пару секунд Рома и Юрка сидели и молча наблюдали за девчонкой на другом берегу, как за каким-нибудь зверьком, боясь пошевелиться и спугнуть её. Та лежала и вообще не шевелилась. Рома поймал себя на мысли, что не дышал с того момента, как её заметил, и громко выдохнул. Юрка фыркнул. Видимо поняв, что ничего интересного больше незнакомка делать не будет, он положил бинокль на камень и спрыгнул в воду.
– Ну её. Пошли миногу поищем. – Юрка зашагал по воде к штабу, придерживая джинсы в районе колен.
– Рано ещё, нерест после второй грозы будет.
– Нерест-херест. – Юрка сплюнул в воду и пошуршал по воде на берег. – Тогда пошли костёр зажжём, у меня копыта вон синие как у трупака.
Рома схватил макушку «чёртова пальца» руками и дотянулся босой ступнёй до второго камня. Зацепив бинокль пальцами ног и аккуратно перенеся через воду, он потёр его об ветровку и приложил к глазам.
Девчонка всё ещё лежала на камне, но теперь Рома мог разглядеть её получше. Тёмные штаны, кислотно-зелёная куртка, белые кроссовки. Лица видно не было: девчонка положила руки под голову, и отвернулась, да и маленький театральный бинокль, который Юрка стащил у мамы, просто не дотягивал.
Рома полистал блокнот и нашёл чистую страницу. На его набросках встречались только жители Приречного, а челноки рыскали по городу слишком незаметно или шли по мосту слишком торопливо, чтоб их можно было запечатлеть. Рома потёр об штаны вспотевшую ладонь и сам чуть не свалился с камня. Спокойно. Подумаешь, впервые будешь рисовать человека из другой страны.
Он стеснялся рисовать при других, и брал с собой блокнот только если шёл в штаб. Юрка вроде как спокойно к этому относился, в отличие от остальных одноклассников. Рому, как и всех учительских детей, дразнили ещё когда его мама вела в школе уроки живописи и черчения, а потом всё стало ещё хуже. Как обычно, хватило одного раза, когда его заметили рисующим в блокноте на перемене, кличка «живописник» прикрепилась намертво, точнее её более короткий вариант. Поэтому Рома старался рисовать в одиночестве и там, где никто не сможет подобраться со спины. Типа камня посреди реки, в которую нельзя заходить.
Мама всегда учила начинать с набросков пропорций. Столько-то голов в длину, столько-то в ширину и никак иначе. В человеке всё должно быть правильно и пропорционально. Рома усмехнулся: видела бы ты меня сейчас, мама. Десять голов в длину, полторы в ширину. И на каждой руке по три локтя, иначе как объяснить то, что постоянно ими обо всё стукаешься. Страшно сказать отцу, что зимние ботинки уже жмут, а ведь купили их только в октябре. Опять будет ругаться, что на Роме всё горит.