Три последних метра до лифта. Пассажиры видят, что два парня в пляжных шортах и голым торсом, босиком, несутся, как умалишенные, чтобы успеть запрыгнуть в лифт, будто – это рейсовый поезд, и следующего шанса не будет. Я на секунду задерживаюсь в смыкающихся дверях, для того, чтобы позволить Курту влететь за мной следом в кабину лифта. Четвертый этаж. Я выбегаю первым, едва лишь успели разомкнуться металлические двери. Кто-то из пассажиров-туристов с недовольством крикнул на немецком мне вслед. Наверное, что-то из разряда: сумасшедшая свинья! Очередной длинный коридор. Дверь номера 252. Два шага до мини-бара с ледяной бутылкой внутри. Как вдруг из-под моих ног смещается пол с хлопковым ковром, но я успеваю понять смысл гравитации – не ковер накрывает меня, а я падаю на него. Что-то ударило меня в голень, и я оказался на животе.
Когда я перевернулся на спину, Курт с шипящим звуком открыл бутылку пива, облив меня пеной. Закинул голову назад, и залпом выпил холодный напиток.
– Сукин сын! – я не выдержал.
Курт поставил пустую бутылку на журнальный столик и, упав в кресло напротив, примирительно поднял руки верх. Я сел, понимая, что у меня целый день будет болеть голова. В районе Бейкоз, где мы сняли номер, случилась неприятная история с отравлением туриста из Израиля. И буквально вчера парень двадцати восьми лет отроду скончался в клинике Медикал Парк. Весь алкоголь в радиусе пятидесяти километров убрали с прилавков магазинов до выяснения ситуации.
– Перестань, – сказал Курт. В его интонации чувствовалась эйфория от попадания спирта внутрь его тела.
– Это нечестно.
– Мы разве обсуждали правила, как нужно выпить пиво? Ты бежал, я бежал. Все честно.
– Курт, на всех языках мира закон джентльменов звучит одинаково.
– Честер, правила – эта конструкции, которых на самом деле никто не видит. Это как принести интуицию в суд, и использовать ее, как доказательство. Но если интуицию точно нельзя применить, то о конструкциях нужно договариваться. Курт наклонившись ко мне, зажал руку в кулак, и начал разгибать пальцы: ты мог подсечь меня после того, как я это сделал на старте, когда меня догнал. Или после подсечки на пляже, ты мог обуть свои беговые Адидас, которые находились на расстоянии вытянутой руки от тебя. И это дало бы тебе явное преимущество в преодолении дистанции. Когда не страшен никакой камешек, застрявший в кровоточащей ступне. Ты быстро принимаешь решения, но почему-то в этой гонке ты решил, что задача решиться сама по причине того, что ты уверен, что в беге тебе равных нет. В прошлом году из сорока тысячи участников марафона в Париже ты прибежал первым, потому что там не было меня, – Курт насмешливо улыбнулся и, блеснув белыми зубами, продолжил: