– Ну, наш Тукан там был, да у него и дача по соседству, еще соседи были. Потом этот Тукановский Кварталюк (куда он без него?), и еще фанаты, то есть поклонники.
– А эти откуда взялись?
– Да, говорят, сопровождали Эхматову в поездке, чтоб не заскучала в дороге, путь-то из Москвы неблизкий. Да, еще наш Фабрикосов заезжал на вечеруху со своими подхалимами, но ненадолго.
Полковник поморщился.
– Ну, этим деловым красть незачем. Со счетов их сбрасывать, конечно, не будем, те еще кадры, тоже могли кражу заказать, но это только теоретически. А где сейчас поклонники, личности установили?
– Да вроде как на следующий день свалили обратно поутру. Версию прорабатываем.
– Ну, так. Ставим текущую задачу. Все личности – установить, всех присутствовавших на приеме – опросить. Прислуга в доме?
– Ну, это две сеструхи из местных приходят, кухарят, убираются.
– Молодые?
– Да нет, в возрасте, пожилые, можно сказать.
– Неважно, их тоже – опросить.
– А Тукана?
– Не трогать. С ним я сам – переговорю, доложу (как пойдет). И это: хорош мне тут ухать, не с пацанами своими сидишь.
– Так точно! Разрешите идти?
– Вольно, иди, работай.
***
У немеряного бассейна при роскошной вилле под Чудессой, развалясь полулежа на шезлонге, отдыхал от дел, может быть и праведных, местный богатей Фабрикосов. День стоял солнечный, а главное – выходной. Фабрикосов позволял себе один выходной в неделю, трудясь в остальные дни без всяких ограничений, сколько потребуется. Но один день отдыха – это, как он считал, святое правило. Его еще древние евреи придумали и записали в назидание потомкам в своих талмудах, а евреи – народец ушлый. Среднерусское солнышко радостно бликовало на рябившей от легкого ветерка воде бассейна, ненавязчиво поигрывало серебром седеющих висков самого Фабрикосова, зазывно поблескивало на гранях хрустальной почти осушенной посуды на столике рядом с шезлонгом.
– Да сколько можно, эй там, на палубе, алё! – возопил хорошо поставленным голосом Фабрикосов.
– Извините, Андрей Степанович… – заюлил спешащий к нему с импортным бутыльком, обернутым в салфетку, подавала. Это был крепко сбитый мужчина, черный низом, белый верхом, то есть одетый в соответствии с дресс-кодом, жестко заведенным Фабрикосовым для всех мест своего присутствия (что в офисе, что в местах отдыха), отступать от коего позволялось только ему одному.