На несколько секунд воцарилась тишина. Кортес даже безнаказанно стянул у Табрис из тарелки ролл, пока ангелица неотрывно смотрела на начальство.
– А-а-а! – все же взорвалась Табрис. – Это как-то неправильно! На нас хоть что-то есть!
– Я труселя могу снять, – сказал Кортес и потянулся к ним.
Раздался звук смачного подзатыльника и Кортесов «ойк».
– Не пори чушь! – строго пресекла его попытку Табрис.
Демонесса разочарованно фыркнула:
– Чертовы пуритане…
– Да куда уж мне до вас, нудистов! – отреагировала Табрис, услышав ее тихий комментарий.
– О-о-о, я смотрю, тебе это прям покоя не дает, – с удовольствием протянула Анаэль.
– Еще бы! Пожалуйста, оденься.
Надо отдать демонессе должное, больше она вредничать не стала. Но Табрис ее все равно не поблагодарила: скорее всего, Анаэль лишь положила начало этому маленькому издевательству, узнав ее реакцию.
– А давайте так каждый день делать? – с присущим ему по таким вопросам нездоровым энтузиазмом предложил Кортес.
– Может быть, может быть… – неоднозначно ответила Анаэль и потянулась за последним роллом.
Глаз Табрис нервно дернулся.
Вообще суши не входили в число любимых блюд Кортеса, хоть он и перетаскал почти половину. Рыба была его больным местом: он начинал жутко нервничать и психовать, когда кто-то из окружения ел при нем ее или что-то из морепродуктов, доходило чуть не до отпевания каждой рыбешки. Что поделаешь, русалочья кровь. Он же полукровка, полурусал-полуфейри – редкий, каких еще поискать, вообще непонятно, каким удивительным образом и при каких обстоятельствах его родители смогли друг с другом согрешить. Так что рыбу он не ел по расовым соображениям. Никогда. Даже будучи при смерти от голода. Разговаривать с ними – разговаривал, а над бедолажными трупиками имел обыкновение нудеть пессемистичные монологи. Его профит с маленького батла заключался в элементарном соперничестве с Табрис и веселье. Он стоически, морщась, облизывал куски и горочкой складировал себе в тарелку. Брезгливая до чужих слюней и соплей, ангелица на них не посягала, глядя в его тарелку печальными, блестящими от наворачивающихся слез глазами.
– А у нас сегодня праздник какой? – осведомилась Табрис, наконец оторвав голодный взгляд от полной Кортесовской тарелки. – Просто мы суши обычно едим по каким-то особенным дням…