Переход был рассчитан на тридцать два дня. Первый час после подъема и последний перед отбоем был занят тренировкой новобранцев, все остальное время они проводили в пути, останавливаясь на короткий привал всего два раза за день. В отряде было восемьдесят девять человек. Большая часть из них никогда не дрались, да и выглядели не подобающе воину. Уже на восьмой день пути многие падали без сил и даже удары надсмотрщиков не возвращали их в строй. Выданные им доспехи были сильно поношены, на некоторых остались следы от крови их прежних владельцев. Николас вел себя осмотрительно, среди его новых знакомых было много тех с кем лучше держать ухо в остро. Ведь вместе с ним из темницы вызволили еще десяток человек, ждущих казни. Это были убийцы и насильники. В отряде так же были наемники, готовые за звон монет продать родную мать. И несколько добровольцев, которые были или слишком глупы, чтобы понимать куда они идут или слишком патриотичны. В любом случае компания была мягко говоря не очень. Примерно треть отряда занимали мужчины, которых призвали силой, вытащив из теплых постелей или встретив на улице. Почти все время люди молчали, лишь гневные крики гвардейцев пронзали тишину:
– «Давай вставай мразь!», «Идите быстрее выродки!»
Все это было больше похоже на погон заключенных, чем на боевой марш. Порядок в отряде новобранцев контролировали двадцать четыре гвардейца. Для каждого из них, это был далеко не первый подобный поход. С самого начала войны они гнали людей со всех краев прямиком на убой, и относились они к ним соответствующе.
Вечером десятого дня произошла первая попытка побега. Несколько новобранцев, во время привала накинулись на одного из стражников, а после бросились наутек. Стражники натянули луки и мастерски пронзили троих из пяти беглецов. Еще двоих догнали всадники. Гвардейцы привязали их к своим лошадям и пустили их галопом. Через пол часа, ободранных и измученных беглецов вздернули на дереве в назидание другим.
– Глупая была выходка, – обратился к Николасу один из новобранцев, коренастый мужчина под два метра ростом.
– Они хотя бы попытались, – вставил другой, худой как трость парень, лицо у которого было обезображено страшным ожогом.
– И к чему привела их попытка? – ответил ему коренастый. – Хочешь так же висеть?