Я треснул себя по лбу. Вот болван.
Вернувшись за руль, я осторожно обернулся к ней.
– Прости, я нечаянно, я не хотел так резко тормозить, просто отвлёкся, – начал нелепо и смущённо оправдываться перед ней.
– Ничего, это же я сама тебя… отвлекла, – Кристина застёгивала пуговицы на рубашке, но до самого верха не дошла, оставив вырез почти полностью открытым. Я даже представлять не хотел, как должно быть больно ткань касалась свежего ожога.
– Тебе больно? – не выдержал я, и Кнопка глянула на меня почему-то виновато.
– Терпимо, – она отвела глаза, – спасибо за рубашку, она очень мягкая.
– Да… – я смутился, – не за что. Думаю, надо ехать…
Я не понимал, чего меня так накрывает перед ней, как школьника прям. То в безумство и подвиги кидает, то тупить начинаю, как последний имбецил, скоро вот и слюни начну пускать от одного взгляда в её сторону.
Заводя машину, я всё же коротко глянул, как она подворачивала слишком длинные для неё рукава. От вида красивой девушки в моей рубашке по телу от груди разлилось какое-то необъяснимое тепло. Обычно моя одежда на представительницах прекрасного пола оказывалась совсем в других обстоятельствах. И теперь я не мог не думать об этом.
А ещё о спелых румяных яблоках. Кажется, вещих.
Мы ехали молча довольно долго, через какое-то время Кристина вновь включила музыку и мы продолжили её так же молча слушать. Кофе допили уже почти холодным и без удовольствия. Но думаю, мне грех было жаловаться на него, все же мои фамильные ценности пострадали не так сильно, как её… прелести.
Между нами образовалась какая-то странная неловкость от кофейного происшествия и поэтому, когда мы застряли в пробке в Клину, и я пожалел, что не поехал по платной трассе в объезд, я всё же решил нарушить молчание.