Она была мамой для Лёшеньки. Все для него, кровиночки, делала, и когда повзрослевший мужчина, в котором она с трудом узнавала своего мальчика, заявил, что ему нужно ехать в Москву – только там, мол, могут исполниться его мечты, – Аня не проронила ни слезинки, не сказала ни слова, только обняла его крепко-крепко и пожелала удачи. Слезы были потом, когда никто не видел. Она плакала не переставая два месяца. С работы шла – плакала, из магазина – плакала.
Один лишь муж Олежка остался с ней. Они были вместе со школы, она любила его до одури, ее бросало в дрожь от одного его взгляда. (Умеют ли сейчас так любить?) За годы их когда-то страстная любовь отполировалась до состояния нежной, всепонимающей дружбы. А потом и Олежки не стало… Аня мотнула головой, пытаясь вытряхнуть непрошеные воспоминания. Она помнила то утро до пугающих мелочей: ее Олежка встал, с удовольствием съел приготовленную Аней яичницу, выпил чаю, потянулся и умер. Анна кинулась к нему, не веря, что так может быть, – не в каком-то дурном фарсе, а в реальной жизни. Она не верила даже тогда, когда равнодушный врач вынес свое заключение.
За пять лет Анна высохла, приобрела несвойственную ей строгость. Закрылась. «Самое интересное – все, что я делала в жизни, я делала для других. Каждое мое действие было вызвано любовью – к ученикам, мужу, родителям, сыну… А сейчас я абсолютно одна, мне даже не с кем встретить Рождество… Что я сделала не так? Неужели моя жизнь уже прошла? Все было зря?»
Она не успела отругать себя за унылые мысли, как раздался звонок в дверь. На пороге стоял усталый мужчина. Почему-то с елкой, хотя Новый год уже давно закончился.
– Я слышал, вам не с кем справить Рождество, – сказал он, – мне тоже. Можно пройти? Мне передали, что здесь готовят отличный крабовый салат.
Аня хотела захлопнуть дверь перед незваным гостем. Вдруг он какой-нибудь домушник? Ударит ее по голове – и прощай, вся бытовая техника. Ее с пяти лет учили не доверять незваным гостям. Но вдруг, вопреки любой логике, очень обрадовалась, ее бледные щеки впервые за пять лет зарумянились, а из глаз исчезла печальная пелена.
Они смотрели телевизор, наряжали елку. Напряжение, возникшее вначале, исчезло. Аня смотрела на светлое мудрое лицо гостя, и ей уже казалось, что она знает его всю жизнь. Ели салат. Не утратила она еще своего кулинарного мастерства!