Мадам стала в последнее время слишком привередлива к тексту. Говорит, Ребекка, писательский рынок заполнен говном. Говном и шаблоном. Берёшь, говорит, в руки книгу, читаешь первую фразу и уже знаешь, чем она закончится. Нет, не фраза, книга! Мы должны быть непредсказуемы, Ребекка! Держите марку, Ребекка! Не опускайтесь до примитива, Ребекка! Глаголы, прилагательные, имена существительные – всё должно быть к месту! Мысль должна сверкать в каждом предложение, а предложение должно быть сложноподчинённым и лучше, на пол-страницы. «Ха, какой дурак будет читать предложение на пол-страницы», – хочет огрызнуться Ребекка. Но с Мадам не поспоришь. Кто платит, тот и заказывает музыку, или, в этом случае, текст. Не огрызнёшься, мать твою, не поспоришь! Согласно киваешь головой и покорно принимаешь аванс, которого не хватает даже на сигареты и кофе, а вместо сна идёшь составлять список из тысячи и одного синонима, чтобы не повторяться.
«Вплетать, Ребекка, умело вплетать словесные бриллианты в ткань рассказа, чтобы заворожить читателя!»
Мадам носит шляпку с вуалью и красит губы тёмно-красной помадой. Всё, что видит Ребекка, разговаривая с ней, – это чёрные мушки и красиво очерченный рот. «И поторопитесь, Ребекка! Хватит дурака валять!» Мадам опускает вуаль до самого подбородка и выходит из комнаты. От возмущения Ребекка хватает воздух открытым ртом – это она-то валяет дурака? Ну, знаете ли!!!
Пока хозяйка пансиона, пани Ванда, дородная немолодая женщина, одетая в длинное тёмно-коричневое полушерстяное платье и белый накрахмаленный фартук, пыхтя возилась с замком, пытаясь открыть гостевую комнату, стоящая за ней девушка, держащая в руках старый чемодан с разноцветными наклейками, вертела головой, осматриваясь в плохо освещённом коридоре. Электрическая лампочка слабого накала, укреплённая над лестницей, и вторая на потолке, не лучше – обе едва испускали тусклый свет, бросающий дрожащие отблески на стены, покрашенные до середины густой маслянистой краской непонятного цвета.
– Панна, не посчитайте за труд, щёлкните выключателем на той стене! – пани Ванда стёрла тылом ладони обильно выступивший на лбу пот. – Да поставьте же, наконец, свой чемодан! Не украдут, не бойтесь!
Чемодан громыхнул о пол, вызвав в коридоре гулкое эхо.
– У вас там кирпичи, что ли? – хозяйка подозрительно посмотрела на девушку.