Ванька внимательно посмотрел на Алену. Ясные глаза, чистый взор. Господи, как он выживет в этом мире с такими чистыми глазами?
– Мы никому не должны давать нашу воду. Ты понял?
– Даже если человек просит?
– Да! Даже если очень просит!
– А если бы мы ему не дали воды, и он бы умер?
– Да он умрет в любом случае, если вообще еще жив! – сорвалось у Алены.
Ванька замер. Бездонные голубые глаза наполнились ужасом.
– Значит надо было оставить ему больше воды!
– Эта наша вода! Наша! – Алена схватила Ваньку за рукав и притянула к себе. – От нее зависит твоя жизнь, понимаешь?
– Ну и пусть! – Ванька рванулся назад, вырвав рубаху из пальцев Алены. Ее переполняла злость на Ваньку, на старика, а главное на себя, за то, что позволила этому произойти. Если бы было можно вернуться в прошлое, она бы вытрясла эту воду из старика.
– Никогда так не делай, понял меня? Слышишь?
– Что будет с тем дедушкой?
– Да он умрёт! Ты понял? И ты умрёшь, и я. Все умрут! Другого исхода нет.
Ванька смотрел на нее безумными глазами.
– Это тебе не детский сад! Здесь, наверху, жестокий, очень жестокий мир! Да и там внизу не лучше! Этого старика выкинули как ненужную вещь! Так что хватит витать в облаках! И не хлюпай носом, размазня!
Ванька утер одинокую слезу обиду, скатившуюся по щеке.
– Ты злая! – крикнул он и закрыл лицо руками.
– А ты типа добренький? Знаешь где сейчас все добрые? Здесь, под песком! Ты жить хочешь или добреньким быть?
Ванька молча всхлипывал. Повисла тишина, в которой зной висел в воздухе, а капли пота, срываясь с разгоряченных лиц, падали на песок, и казалось могли вызвать эхо, отражаясь от стен покинутых домов. Высотки обступили ребят и смотрели на них пустыми глазницами, то ли сочувствуя Ваньке, то всем своим видом показывая, что им безразлично все происходящее здесь.
– Мама была доброй…
– Мамы больше нет, а я тебе не мама, – жестко сказала она. Наверное, даже слишком жестко, но Ванька растет слишком мечтательным и добрым – нельзя таким быть в этом мире. Потом сам ныть будет что пить хочет. Правильно сказал Волк – не протянет. И пусть лучше Ванька будет считать ее злой, пусть будет меньше любить. Пусть. Главное – чтобы жил.
– Пошли, солнце скоро сядет, – не глядя на Ивана сказала Алена. Она не хотела смотреть в его глаза, полные слез. – И хватит реветь.