Мы не паломники, не святые старцы, грызущие просфоры по скитам.
Тем, кто родился в таборе, нет нужды молиться, а исповедь для нас – просто смешное слово.
Но Лита – ночь дьявольская. Ночь волшбы и жертвоприношений.
Ночь, когда можно всё. Блуд, дурман, грызня до крови.
Колоссальные костры, сложенные из целых деревьев, жарили небо, поднимаясь к самой луне. Гуляй-грады застыли в торжественных позах, а в гранитном их хороводе сиял Палес. Титанический столб, мерцающий зелёным пламенем, был засыпан на треть черепами – волков, лосей, зобров, южаков. Вся убитая добыча подносилась ему – как последнему воплощению Пра-бога на земле.
Таборяне всей Глушоты отдавались Лите. А Лита благоволила им самой славной ночью в году – ночью без запретов.
Когда я однажды рассказал Косте, почему Михаль такая, девчонка стала самая не своя. Постоянно тревожилась почём зря, а бывало, просыпалась ночью в холодном поту. Она уверяла меня, что всё в порядке. Что виновата скверная погода… Но я-то понимал.
Она боялась повторить судьбу Михаль.
А отец никогда не обещал обратного.
– Брегель, – прошептала она. – Мне здесь некомфортно.
Мы сидели у малого костра, вокруг которого – как и всюду – галдели и пьянствовали таборяне. Таборяне Саула и прочих восьми баронов.
– Давай позже.
– Чего, хорёк? – мимо, пошатываясь, проплясал рыжекосый Илай в обнимку с молодой таборянкой. – Не даёт тебе твоя южачка отпраздновать? Коли в тягость, можем поменяться!
Таборянка игриво подмигнула мне, высунув в разрез платья крепкое бедро.
– Не меняюсь, – покачал я головой.
– Эх, – Илай цокнул языком, – скучный ты!
– Может, всё-таки найдем место потише? – взмолилась Коста, подняв на меня янтарные глаза, переливающиеся в отблесках пламени. Отказать было невозможно.
– Бес с тобой, – я сдался.
Я снял свой нарядный, цвета спелой вишни кунтуш и постелил средь зарослей шиповника. Коста села, вытянув стройные ноги, и похлопала ладонью рядом.
– Присаживайся же.
Я послушался, но Коста отчего-то закатила глаза.
– Что не так?
– Ты ужасно необходительный! Даже для дикаря, – она вздохнула. – Хочешь, чтобы я замёрзла?
– Могу развести костёр. Это быстро.
Я привстал с кунтуша, но Коста потянула меня за рукав рубахи, и я сел как получилось. Вплотную к ней.
– Вот же болван! – рассмеялась она и положила голову мне на плечо, так и не отпустив рукава. Медовые локоны рассыпались по моей груди.