– Джена, это снова я. Почему ты не предупредила меня об этой чертовой болезни? – причитает женщина с хриплым низким голосом.
– Может быть, потому, что я не гадалка? – огрызаюсь я в пустоту.
– Вот как мне теперь быть? Что мне делать с билетами? Это же бешеные деньги! Ладно, поговорим об этом в среду. Я обязательно буду, так и передай Карлу. Что бы ни случилось, встречу с ним я не пропущу!
– Да вас, миссис Фишер, ничто не свете не смогло бы остановить. А ведь бедолага Карл заслуживает отдыха хотя бы на том свете, – выдыхаю я наконец, поднимаясь с кушетки.
Десятки браслетов мелодично брякают на моих запястьях. Многослойная юбка, сшитая из лоскутков парчи, органзы, шелка, а такжепортьеры, купленной на какой-то распродаже, приятно шуршит от каждого моего шага. Подхожу к комоду и беру в руки деревянную потертую шкатулку. Механизм старый, а потому крышка издает характерный скрип, открывая моему взору сокровища, которые я храню внутри. Массивные перстни с разноцветными камнями поочередно занимают свои места на моих пальцах. Смотрюсь в зеркало, что висит на стене, и ловкими движениями завязываю вокруг головы пестрый шелковый платок. Он надежно скрывает от посторонних глаз коротко стриженные красно-рыжие волосы, но прежде всего он придает моему образу завершенность. Открываю толстый блокнот с искусственно состаренными желтыми страницами. Тонкая атласная закладка с бахромой представляет взору нужную страницу: 27 сентября 2019 года. Мой рабочий день расписан по минутам, ни одного пустого окошка. Но, глядя на эти имена, я не испытываю ни удовольствия, ни интереса. Только ширящуюся пустоту и беспросветную тоску.
Тишину комнаты разрывает очередной телефонный звонок, который, как и предыдущий, быстро переключается на автоответчик.
– Джена, милая, прости. Я немного опоздаю. Минут на десять. Я знаю, что она снова начнет ворчать и ругаться на меня, но ты не говори с ней, хорошо? Просто не впускай ее, пусть хотя бы раз и она проявит ко мне толику терпения.
Сообщение прерывается. Щелкнув языком, я неодобрительно качаю головой. Миссис Хадсон пятьдесят четыре года, но она все еще испытывает дикий страх перед общением с матерью. Матерью, которой нет в живых уже больше десяти лет.
Тяжело вздохнув, я достаю из кармана юбки помаду и, вернувшись к зеркалу, рисую себе красные губы. Провожу подушечками пальцев под глазами, убирая остатки осыпавшейся туши и черных теней, придающих моим серым глазам какую-то особую магическую выразительность. Теперь я точно готова. Сажусь в свое черное бархатное кресло с высоким изголовьем, делающим его похожим на трон. Включаю медитативную музыку и, откинувшись на спинку, закрываю глаза. Мне нужно подготовиться к тому безумию, которое начнется здесь с минуты на минуту. Безумию, которое я когда-то осознанно впустила в свою жизнь.